|
– Погодите! погодите! – умоляла она дочерей, усаживаясь рядом с Хрипушиным. – Дайте вы мне хоть словечко… хоть словечко!.. – Иван Алексеич! нет, посмотрите, что… Мусье Хрипушин! – трещали, не переставая, дочери. – Позвольте, маменька, дайте я расскажу! – Дайте вы мне, Христа ради, хоть одно-то словечко! – Позвольте, барышни, в самом деле! – вмешался Хрипушин. – Позвольте маменьке… Ах ты, боже мой! а? Слава богу! Слава богу!.. Рад! Ей-ей, рад!.. – Так рады, так рады!.. – голосили все… – Посмотри-кось, какое дело-то! – говорила Авдотья Карповна. – Изволишь видеть, отец мой… Пошли мы к обедне… – Авдотья Карповна! – перебил Хрипушин, – одну минуту! Нет ли, Христа ради, какой росинки! Верите ли, все нутро изожгло! Ах бы в ножки вам поклонился! К общей радости, графин с перечным стручком оказался не безнадежно пустым. Хрипушин, торопившись слушать интересный рассказ хозяйки, впопыхах проглотил три довольно объемистых рюмки, крякнул, черкнул ладонью по мокрым усам и торопливо произнес: – Нуте-с, матушка, благодетельница?. Авдотья Карповна развела руками и как бы в недоумении начала: – И не знаю, как это тебе рассказать-то!.. И не знаю, как мне бога благодарить!.. Видишь, отец мой: пошли, говорю, мы к обедне… Месяца полтора тому будет… Стоим у сторонки этак кучкой, ровно бы прокаженные какие: молимся так-то, дескать, когда это господь-то по нас пошлет? Унываем мы таким манером? а Лимпиада все что-то на сторону поглядывает… «Что ты это, – говорю шепотом, – все на сторону поглядываешь?..» – «Да, говорит, вон посмотрите, какой-то, говорит, мужчина на нас покашивается…» Оглянулась я: точно, стоит мужчина, и нет-нет да на нас глазом и замахнет… все покашивается… – Покашивается? – глубокомысленно спросил Хрипушин. – Все покашивается! – Гм… да-да-да… Ну-с? – Хорошо! Выходим из церкви, идем домой и, между прочим, нет-нет да обернемся назад, глядь – и он обернулся!.. – Цс-с-с… – Что за чудо? думаем. Что ему от нас? Думаем себе: верно, так что-нибудь. Однако же прошла неделя, идем к обедне, глядь: опять он!.. И опять он все это как быдто бы… – Покашивается? – перебил Хрипушин. – Да-да! Все как быдто бы глазом норовит. – Что ж? Слава богу! – в умилении произнес медик. – Олимпиада Артамоновна! Как вы полагаете?.. – продолжал он, ядовито прищурив глаз. – Вот глупости! – Отчего ж? Пущай его! ничего… Слава богу! Ей-ей! Ну-с, матушка, Авдотья Карповна?.. — 111 —
|