|
– За согласие благодарен! – Куда же ты? – спросила матушка. – Посиди; я велю закуску подать. – Много довольны, – отвечал Харлов. – Но не могу… Ох! нужно домой. Он попятился и полез было, по своему обыкновению, боком в дверь. – Постой, постой, – продолжала матушка, – неужто ты всё свое именье без остатку дочерям предоставляешь? – Вестимо, без остатку. – Ну, а ты сам… где будешь жить? Харлов даже руками замахал. – Как где? У себя в доме, как жил доселючи… так и впредь. Какая же может быть перемена? – И ты в дочерях своих и в зяте так уверен? – Это вы про Володьку-то говорить изволите? Про тряпку про эту? Да я его куда хочу пихну, и туда, и сюда… Какая его власть? А они меня, дочери то есть, по гроб кормить, поить, одевать, обувать… Помилуйте! первая их обязанность! Я ж им недолго глаза мозолить буду. Не за горами смерть-то – за плечами. – В смерти господь бог волен, – заметила матушка, – а обязанность это их, точно. Только ты меня извини, Мартын Петрович; старшая у тебя, Анна, гордячка известная, ну, да и вторая волком смотрит… – Наталья Николаевна! – перебил Харлов, – что вы это?.. Да чтоб они… Мои дочери… Да чтоб я… Из повиновенья-то выйти? Да им и во сне… Противиться? Кому? Родителю?.. Сметь? А проклясть-то их разве долго? В трепете да в покорности век свой прожили – и вдруг… господи! Харлов раскашлялся, захрипел. – Ну, хорошо, хорошо, – поспешила успокоить его матушка, – только я все-таки не понимаю, зачем ты теперь делить их вздумал? Всё равно после тебя им же достанется. Всему этому, я полагаю, твоя меланхолия причиной. – Э, матушка! – не без досады возразил Харлов, – зарядили вы свою меланхолию! Тут, быть может, свыше сила действует, а вы: меланхолия! Потому, сударыня, вздумал я сие, что я самолично, еще «жимши», при себе хочу решить, кому чем владеть, и кого я чем награжу, тот тем и владей, и благодарность чувствуй, и исполняй, и на чем отец и благодетель положил, то за великую милость… Голос Харлова опять перервался. – Ну полно же, полно, отец мой, – перебила его матушка, – а то и впрямь вороной жеребенок появится. – Ох, Наталья Николаевна, не говорите мне о нем! – простонал Харлов. – Это смерть моя за мной приходила. Прощенья просим. А вас, сударик мой, к послезавтрашнему дню ожидать буду честь иметь! Мартын Петрович вышел; матушка посмотрела ему вслед и значительно покачала головою. — 113 —
|