|
Василий Иванович подал ему воды и кстати пощупал его лоб. Он так и пылал. – Старина, – начал Базаров сиплым и медленным голосом, – дело мое дрянное. Я заражен, и через несколько дней ты меня хоронить будешь. Василий Иванович пошатнулся, словцо кто по ногам его ударил. – Евгений! – пролепетал он, – что ты это!.. Бог с тобою! Ты простудился… – Полно, – не спеша перебил его Базаров. – Врачу непозволительно так говорить. Все признаки заражения, ты сам знаешь. – Где же признаки… заражения, Евгений?., помилуй! – А это что? – промолвил Базаров и, приподняв рукав рубашки, показал отцу выступившие зловещие красные пятна. Василий Иванович дрогнул и похолодел от страха. – Положим, – сказал он наконец, – положим… если… если даже что-нибудь вроде… заражения… – Пиэмии, – подсказал сын. – Ну да… вроде… эпидемии… – Пиэмии, – сурово и отчетливо повторил Базаров. – Аль уж позабыл свои тетрадки? – Ну да, да, как тебе угодно… А все-таки мы тебя вылечим! – Ну, это дудки. Но не в том дело. Я не ожидал, что так скоро умру; это случайность, очень, по правде сказать, неприятная. Вы оба с матерью должны теперь воспользоваться тем, что в вас религия сильна; вот вам случай поставить ее на пробу. – Он отпил еще немного воды. – А я хочу попросить тебя об одной вещи… пока еще моя голова в моей власти. Завтра или послезавтра мозг мой, ты знаешь, в отставку подаст. Я и теперь не совсем уверен, ясно ли я выражаюсь. Пока я лежал, мне всё казалось, что вокруг меня красные собаки бегали, а ты надо мной стойку делал, как над тетеревом. Точно я пьяный. Ты хорошо меня понимаешь? – Помилуй, Евгений, ты говоришь совершенно как следует. – Тем лучше; ты мне сказал, ты послал за доктором… Этим ты себя потешил… потешь и меня: пошли ты нарочного… – К Аркадию Николаичу, – подхватил старик. – Кто такой Аркадий Николаич? – проговорил Базаров как бы в раздумье. – Ах да! птенец этот! Нет, ты его не трогай: он теперь в галки попал. Не удивляйся, это еще не бред. А ты пошли нарочного к Одинцовой, Анне Сергеевне, тут есть такая помещица… Знаешь? (Василий Иванович кивнул головой.) Евгений, мол, Базаров кланяться велел и велел сказать, что умирает. Ты это исполнишь? – Исполню… Только возможное ли это дело, чтобы ты умер, ты, Евгений… Сам посуди! Где ж после этого будет справедливость? – Этого я не знаю; а только ты нарочного пошли. – Сию минуту пошлю, и сам письмо напишу. — 122 —
|