|
Резюме Анненкова верно лишь в отношении «светской части» общества, типичной представительницей которого была графиня Ламберт. Злая острота, процитированная Анненковым, принадлежала одному из столпов этого общества, князю П. А. Вяземскому (см.: Дневник графа Петра Александровича Валуева. – Рус Ст, 1891, № 11, с. 396). Эта же острота упоминалась в погромной статье о «Накануне», принадлежавшей перу редактора газеты «Наше время» Н. Ф. Павлова. Удивляясь волнению, произведенному в обществе романом Тургенева, Павлов писал: «И всё наделала повесть Тургенева, всё вышло от этого „Накануне“, которое, как говорит один житель Петербурга, известный своим остроумием, не худо бы было отложить до завтра» (Наше время, 1860, № 17, 8 мая, с. 263). Запоздалым, но уничтожающим ответом на нее Тургенева был созданный в «Нови» карикатурный образ князя Коврижкина, прототипом которого являлся князь П. А. Вяземский (см.: Т, Сочинения, т. IX, с. 160). Мнения о романе, высказывавшиеся в писательской среде, отличались, вопреки заключению Анненкова, гораздо большим разнообразием и не всегда были благоприятны для Тургенева. Поэту А. Н. Плещееву принадлежит единственная в своем роде пространная характеристика Курнатовского как типичнейшего представителя особой прослойки чиновного мира – правоведов, т. е. молодых людей, окончивших училище правоведения. Плещеев писал Е. И. Барановскому 19 февраля ст. ст. 1860 г.: «У всех правоведов конек – буква закона <… > Это всё проводители бесстрастной идеи государства, как они сами выражаются <… > Они для известного принципа – узкого принципа – готовы принести в жертву самое святое человеческое чувство. <… > С ребяческих лет чиновник берет в нем верх над человеком <… > Тургенев в последнем романе своем „Накануне“ изобразил нам правоведа в лице г. Курнатовского и, по обыкновению изобразил мастерски. На одной странице сказал всё, что можно сказать об этом типе». Переходя к оценке романа в целом, Плещеев продолжал: «По концепции он гораздо шире „Дворянского гнезда“, а поэзии в нем столько же. Впечатление оставляет сильное, а главное – заставляет крепко призадуматься. Но такого повсеместного и единогласного успеха этот роман не может иметь, как имело „Гнездо“, по многим причинам. Зато всё живое, молодое и мыслящее будет на стороне Тургенева» (Шестидесятые годы. Материалы по истории литературы и общественному движению. М.; Л.: АН СССР, 1940, с. 457–458). В противоположность А. Н. Плещееву, в отзыве которого явственно слышались гражданские мотивы, В. П. Боткин при оценке романа руководствовался по преимуществу эстетическим критерием. Пренебрежительно отозвавшись об идейной сущности романа и весьма сдержанно – о его архитектонике, Боткин свое письмо к А. А. Фету от 20 марта 1860 г. посвятил тонкому анализу художественных достоинств «Накануне», не связывая их непосредственно с воплощением центральной идеи сюжета. — 320 —
|