|
Это, очевидно, относилось к кухарке. – Где уж нам… – Ты говори, как пировал-то, – сказал я. – Пришел в кабак, – говорю: деньги есть, требуй. Потребовала она яичницы, порцию… подали, – десять копеек серебром, – а-а-атличнейшую яичницу, целую сковороду, первый сорт. Так ей понравилось – вис-селая стала… Думаю – уж праздник ведь, – за вино, скричал подносчика, водки на шесть копеек серебром взял, думаю, надо же как-нибудь, выпили водки, съели яишню, принялись за пиво; остальное все на пиво ушло. Так разобрало чудессно… – Какой пир! – сказала кухарка. – Ничего! Погуляли… довольно… Хотя кухарка произносила свою речь, по-видимому, шутя, – но видно было, что и такое роскошное пированье, как пированье мастерового, – достойно порицания людей более строгих, в особенности женщин. Только мое присутствие несколько ободряло малого, с матерью которого кухарка, по-видимому, была знакома. Вот как веселился молодой малый с своей подругой; малый, которому пришлось повеселиться таким образом только случайно, благодаря моим тридцати копейкам (хотя этот же самый малый и трудится всю свою жизнь). Когда кухарка ушла, мы принялись пить чай и повели серьезный разговор. – Скажи, пожалуйста, – спросил я, – сколько ты вырабатываешь в неделю? – Изволь. Я тебе все расскажу. Перво-наперво надо говорить, на чьих харчах. Я живу на хозяйских харчах. Вот какой наш харч. За работой стоишь в день боле как шестнадцать часов, – вот хушь сегодня – тебе в первом часу на пароход идти, а мне на работу, да я не пойду. Я тебя буду провожать. Все одно. – Спасибо. Много ли же ты в неделю сделаешь замков? – В неделю я сделаю штук сто девять, – не меньше, – и получаю я по полторы копейки серебром. – Как, неужели? – Да уж я верно говорю. А женщины у нас тож работают, чернильщицы, – которые замки чернят, – так те на своем материале, на своем харчу, – получают всего два рубля в неделю, – ты вот посуди, из чего тут жить. Материал не дешев – голландская сажа, сера, сало… Да ты думаешь, и у нас из полутора-то рублей остается много? Нет, за праздничный день изволь-ка вычесть двадцать копеек за харчи хозяину… – Это за калабан-то? – Да. Ну в праздник пирога дадут с кашей, а праздников-то девяносто хозяева насчитали в году, вот и сочти, много ли остается. – Неужели это правда? – Врать, что ли, я стану. Из-за чего мне? Да и за этими-то деньгами не просто идешь. Хозяева жалуются – обороту, говорят, мало, нету денег, подождите да погодите… Обыкновенно это одна ихняя уловка; потому как не быть у них денег? Одно притворство. А ежели, говорит, хочешь сейчас получить, я дам записку к Г-цеву, – тот выдаст. А Г-цев со всеми хозяевами в стачке, в союзе значит, – он сейчас рассчитывает, – да по две копейки с рубля берет с каждого, одну копейку себе, а другую хозяину, – вишь, как подведено… Ну, сочти, что останется. У иного семья есть, – что значит в неделю ему полтора-то рубля серебром, да ежели жена еще полтину добудет, так и то, – на что ему. Вот и в кабак. У нас тайных кабаков, беспатенток, страсть сколько… целую ночь отперты, ну и идет там пьянство… Вот сегодня пойдем на гулянье, я тебе его покажу, Г-цева, первый богач, – а другого у него дела нет, только рассчитывает мастеровых, – легко ли дело, каженный день на пятнадцать тысяч обороту, – учти, сколько на праздниках да на процентах Г-цевых пропадает нашего. — 188 —
|