|
– Ну, вот спроси… Увидишь, что не та!.. Каково же было наше удивление, когда недели через две тот же самый гость, снова посетив нас, привез нам известие, что госпожа Абрикосова, теперешняя наша деревенская учительница, есть именно та самая Абрикосова, о которой он думал, та самая Марья Васильевна Овсяникова, дочь богача, вышедшая несколько лет тому назад замуж тоже за богатого купеческого сына Абрикосова… Мы узнали, что, пожив с мужем год или два, она ушла от него, ушла не к родителям, богатым купцам, а в какое-то чиновничье семейство, и не только не захватила с собой денег, но не взяла даже ни одной тряпки… Узнали мы, что у нее есть и деньги и дом и что все это она бросила и ушла. – Да не может быть! – совершенно изумленный, даже побледневший от изумления, говорил батюшка. – Это что-нибудь не так… Собственный дом, говоришь? – Двухэтажный каменный дом и лавки. – Это невозможно! Это что-нибудь неправильно. Дом, лавки… Нет, тут штука какая-нибудь… Дом… Неужто дом?.. – Перед истинным богом… Каменный двухэтажный, лавки, например, и питейные дома… – И не касается?.. – Ни-ни-ни, боже мой!.. – Да это – не та Абрикосова! Это ты не то… – То, те самые! – Да нет, не те… Из-за чего, посуди ты сам, бросить ей дом и биться из-за куска хлеба?.. Лавки! Питейные дома!.. Нет, это неправильно… Это – не та… Несмотря на недоверие батюшки к словам гостя, последний уехал, упорно утверждая, что это – та самая Абрикосова, которая имела богача-отца, потом богача-мужа и которая, бросив теперь и богатых родителей, и богатства супруга, и доходные кабаки, сидит в бедной деревенской школе и учит бедных деревенских ребят. – Нет! – очевидно ничего не умея сообразить, говорил отец Иван по уходе гостя. – Нет, это – не тех Абрикосовых, это не та… И, помолчав, прибавил: – Нет, это что-нибудь не так. Иначе из-за чего же?.. Нет, это не так… Почти уж вполне согласный со взглядами отца Ивана на вещи, я тоже думал, что это была не та Абрикосова… Я тоже не понимал, из-за чего это можно бросить дом, деньги, лавки и сидеть в деревенской школе… Но уверенность гостя, утверждавшего, что это – именно та самая Абрикосова, невольно заставляла меня задумываться над труднейшим для меня вопросом: из-за чего?.. И опять что-то, вроде каких-то зарниц, пробегало у меня в темной ночи моей совести. Бросить дом, деньги, питейные дома, идти в бедную деревенскую избу, сидеть день и ночь в душной атмосфере, с полураздетыми ребятишками, отдавать им свое трудовое жалованье, негодовать на захват кур во время христославленья, называть это грабежом… все это вместе не один раз припомнилось мне, и стало мне думаться… — 111 —
|