|
И они чахлые и заморенные — Коровья смерть[111] да Веснянка-Подосенница[112] с сорока сестрами пробегают по селу, старухой в белом саване, кличут на голос. Много они натворили бед — съешь их волк! — то под тыном прикинется — Подтынница, то на дворе пристягнет — Навозница, то соскочит с веретена да заскочит в пряху — Веретенница, то выскочит с болотной кочки — Болотница[113]: им бы портить скотину, вынимать румянец из белого лица, вкладывать стрелы в спину, крючить на руках пальцы, трясьмя трясти тело. И не гулянье от них ребятишкам: не век же голопузым носить на себе змеиного выползка[114]. Но и нечисть знает черед. Собирается нечисть зноем в полдень к ведьмаку Пахому, — Пахома изба на краю села: там ей попить, там ей поесть. В курнике петух взлетает на насест, схватившись с места, как шальной, кричит по селу. Кричит петух целые ночи, несет змеиные спорыши[115], напевает, проклятый, на голову от недели до четверга. Сам Пахом-ведьмак об эту пору в печурке возится, стряпает из ребячьего сала свечу[116], — той свечой наведет колдун мертвый сон на человека и на всякую Божию тварь. Джурка, Пахомова дочка, не смыкая глаз, летает перепелкой, собирает золотой гриб [117]. Так от недели до четверга. В четверг в полночь на пятницу подымается на ноги все село. С шумом врываются в Пахомов курник[118], чадят зажженными метлами, ловят черного петуха. Изловили черного петуха и с петухом идут на другой край села. Алена верхом на рябиновой палке с мутовкой[119] на плече, нагая, впереди с горящим угольком, за Аленой двенадцать девок с распущенными волосами в белых рубахах, с серпами и кочергами в руках и другие двенадцать с распущенными волосами, в черных юбках держат черного петуха. А за ними ватагой и стар и мал. Шумя и качаясь[120], вышли девки за село, запалили угольком[121] сложенный в кучу назем[122], трижды обнесли петуха вокруг кучи. Тут выхватила Алена от девок петуха и, высоко держа над головой черноперого, пустилась с петухом по селу, забегая к каждой избе, мимо всех клетей с края на край. С пронзительным криком, с гиканьем погнались за ней и белые и черные девки. — А, ай, ату, сгинь, пропади, черная немочь! Рвется черный петух, наливаются кровью глаза, колотится черное сердце. Обежав все село, бросила Алена петуха в тлеющий назем. Кинули за ним девки хвороста, сухих листьев, — и вспыхнул костер, с треском взвились листья и неслись, жужжа, как красные жучки, — неслись красные перья, завивались в косицы, и красная голова пела зимовые песни. — 26 —
|