|
– А знаете ли вы, что дурака-то* нашего уволили? – спросил он меня с первого же слова. В груди у меня словно оборвалось что-то. Не смея, с одной стороны, предполагать, чтобы господин вице-губернатор отважился, без достаточного основания, обзывать дураком того, кого он еще накануне честил вашим превосходительством*, а с другой стороны, зная, что он любил иногда пошутить (терпеть не могу этих шуток, в которых нельзя понять, шутка ли это или испытание!), я принял его слова со свойственною мне осмотрительностью. – Про какого это «дурака»*, ваше превосходительство, говорить изволите? – спросил я, по силе возможности мягкостью тона умеряя резкость моего вопроса. – Про какого? известно про какого! про нашего, про Шарлотты Федоровны выкормка! Сердце в груди моей окончательно упало. Но не прошло минуты, как уж в голове моей созрел вопрос: – А известно вашему превосходительству, кого на место их назначают? При этом вопросе сердце мое мало-помалу поднималось: я начинал предчувствовать, что не буду оставлен без начальника. – А назначают Удар-Ерыгина*. – Генерала-с? – Генерала-с. Сердце мое окончательно уставилось на своем месте, ибо я получил уверенность, что предчувствие мое сбылось. – Из каких-с они? – спросил я несколько смелее. – Из млекопитающих-с! – отвечал вице-губернатор (он вообще ужаснейший киник). Мы оба задумались и стали в молчании ходить по кабинету (в первый раз в жизни я шел рядом с начальником, а не следовал за ним «петушком»: несчастие уравнивает все ранги). – Я думаю, нужно будет старому начальнику прощальный обед устроить? – первый прервал я молчание. – Гм… да… знаю я этого Удар-Ерыгина… знаю! – Я думаю, ваше превосходительство, что можно и купцов пригласить какую-нибудь демонстрацию сделать? – Гм… купцов… Однажды призывает меня этот Удар-Ерыгин к себе и говорит: «Я, говорит, по утрам занят, так вы ко мне в это время не ходите, а приходите каждый день обедать»… – Так они и гостеприимные? – Гм… да… гостеприимен… «Только, говорит, так как я за обедом от трудов отдыхаю, так люблю, чтоб у меня было весело. На днях, говорит, у меня, для общего удовольствия, правитель канцелярии целую ложку кайенского перцу в жидком виде проглотил*». – Преданность всякое испытание, ваше превосходительство, превозмочь может! – прервал я, невольно потупляя глаза. – Подождите, не прерывайте меня.* «Так вы, говорит, с этим соображайтесь»… – И сообразовались, ваше превосходительство? — 5 —
|