|
– Очень приятно, – отвечала Софья Григорьевна. – Тисочка! ты можешь войти, душечка. Иван Павлыч, как и следовало, поцеловал руку у будущей maman. В это время Тисочка, по обыкновению, кубариком подкатилась к родителям. – Иван Павлыч делает тебе честь, – сказала ей Софья Григорьевна, любезно улыбаясь. – Очень приятно, – отвечала, приседая, Тисочка, нисколько не изменившись в лице и не шевельнув ни одним мускулом. Иван Павлыч поцеловал руку и у нее. – Ну, стало быть, можно вас поздравить… очень приятно! – произнес Порфирий Петрович, – поздравляю! Последовали взаимные поздравления и лобызания, после чего начался совершенно родственный и интимный разговор. – Надо, Порфирий Петрович, представить Ивана Павлыча папеньке Григорию Семенычу, – сказала Софья Григорьевна, – и познакомить с дяденькой Семеном Семенычем и сестрицей Людмилой Григорьевной. – Это необходимо, – отвечал Порфирий Петрович, – милости просим завтра вечерком вместе с нами. Иван Павлыч сел подле невесты на диване, Порфирий Петрович расположился на кресле подле Ивана Павлыча, а Софья Григорьевна на диване же по другую сторону Тисочки. Таким образом, они представили из себя прелестнейшую семейную картину в фламандском вкусе. Иван Павлыч, по-видимому, очень желал сказать невесте что-нибудь приятное, но не находил слов, и потому ограничился лишь пристальным и маслянистым взглядом, в котором окунул всю маленькую особу Тисочки. Софья Григорьевна не могла достаточно налюбоваться на милую парочку и выражала свою душевную радость лишь движением губ и ноздрей. Порфирий Петрович, с своей стороны, тоже не желая нарушить картину безмятежного счастья, только притопывал ножкой и барабанил пальцами по коленке песню о чижике. – Так вот, стало быть… мы и родственники! – сказал Порфирий Петрович, когда все уж достаточно насладились. – Если бы вы знали, как я счастлив! – произнес Иван Павлыч, целуя у Тисочки руку. – Очень приятно! – отвечал Порфирий Петрович, – милости просим к нам обедать… – Надо, чтоб Тисочка привыкла к вам, – добавила от себя Софья Григорьевна. – Да-с; вот вы, в один, можно сказать, день, и место получили, и судьбу свою ограничили, – сказал Порфирий Петрович, – не всякому удается так приятно устроить свои дела… – Я очень счастлив, – отвечал Вологжанин, – поверьте, что я буду для вас именно почтительным сыном… тем более что и по службе… мне так приятно, что я буду иметь возможность пользоваться вашими советами… — 32 —
|