|
– Сюда пожалуйте, сюда, ваше высокородие! – Зачем же? мне и здесь хорошо! – говорит его высокородие, окидывая дам орлиным взором, – а впрочем, делай со мною что хочешь! Извините меня, mesdames, – я здесь невольник! И, шаркнувши ножкой, мелкими шагами удаляется в обитель, в дверях которой встречает его сама городничиха, простая старуха, с платком на голове. – Пожалуйте, ваше превосходительство, пожалуйте, не побрезгуйте! – говорит она, низко кланяясь. – Извините, сударыня! я еще только «высокородие»! – отвечает Алексей Дмитрич и скромно потупляет глаза. Его высокородие садится на приуготовленном диване; городничиха в ту же минуту скрывается; именитейшие мужи города стоят по стене и безмолвствуют. Его высокородию, очевидно, неловко. – Прикажете начинать музыке? – спрашивает Дмитрий Борисыч. – Как же, как же! – отвечает его высокородие. Музыка играет; до слуха его высокородия достигает только треск контрбаса. – Да ты тут и музыку завел! – замечает его высокородие, – это похвально, господин Желваков! это ты хорошо делаешь, что соединяешь общество! Я это люблю… чтоб у меня веселились… – Все силы-меры, ваше высокородие… то есть, сколько стаёт силы-возможности, – отвечает Дмитрий Борисыч. Молчание. – А вы, господа, разве не танцуете? – спрашивает Алексей Дмитрич, поводя глазами по стене. Именитые чины, принимая эти слова в смысле приглашения выйти из комнаты, гурьбой направляются в залу. Его высокородие несколько озадачен. – Что ж это они? – говорит он, хмуря брови, – разве мое общество… кажется, я тово… Дмитрий Борисыч, в совершенном отчаянье, спешит догнать беглецов. – Ну, куда же вы, ради Христа? куда вы! – говорит он умоляющим голосом, – Михайло Трофимыч! Мечислав Станиславич! Станислав Мечиславич! хоть вы! хоть вы! ведь это скандал-с! это, можно сказать, неприличие! Но именитые лица упорствуют. Дмитрий Борисыч вновь прибегает в обитель. – Ваше высокородие! не соблаговолите ли в карточки? Алексей Дмитрич затруднен. – Я… да… я тово… но, право, я не могу придумать, с кем же ты меня… – говорит он. – На этот счет будьте покойны, ваше высокородие! Партия – самая благородная: всё губернские-с… – Ну да… если партия приличная… отчего же… Один из партнеров, Михаил Трофимыч, поспешно распечатывает карты и весьма развязно подлетает к его высокородию. – Votre Excellence![8] – говорит он, подавая карточку. – Mais… vous parlez fran?ais?[9] – замечает его высокородие с приятным изумлением. — 30 —
|