|
– Что ты? да ведь Ташкент-то теперь русский! – А может, царь и простит, назад велит отдать. Мы против России – ничего: мы – верные слуги. Контракт такой заключим. Смотри-ка! Науматулла опять, никак, шампанского несет! Не трогай, я его расспрошу! Действительно, Науматулла опять стоял перед нами с наполненными бокалами и говорил: – Второй раз прынец приказал здоровье пить! Он здоров и хочет, чтобы вы, господа русские, здоровы были! – Да кто твой принц? Татарин, что ли? – спросил его Прокоп. – Не татарин, а заблудащий. В Эйдкунен всё скажем; до Эйдкунен – молчим. – Пить ли? – как-то сомнительно обратился ко мне Прокоп. К счастью, звонок прервал все эти вопросы и недоразумения. Мы наскоро выпили и поспешили в вагон, причем я на ходу представил друг другу Стрекозу и Прокопа. В вагоне мы уж нашли восточного человека, уже расположившегося на своем месте. Прокоп тотчас же подошел к нему и поблагодарил за внимание, на что восточный человек отвечал, щелкнув пальцами по подушке соседнего места, как бы приглашая его сесть рядом. Некоторое время Прокоп пытался завести разговор и, как всегда водится в подобных случаях, выдумал даже какой-то совершенно своеобразный язык для объяснения с восточным человеком. – Далеко? луан? – начал он, несколько раз махнув в воздухе рукой куда-то вдаль. Восточный человек засмеялся в ответ и тоже махнул рукой. – Дела есть? афер иль-я? Восточный человек продолжал махать рукой. – И я тоже туда! е муа осси леба?! Я без дела! комса?! Но восточный человек, по-видимому, ничего не понимал и только смотрел как-то удивительно весело, раскрыв рот до ушей. – Не понимаешь? Ну, нечего делать, давай так сидеть; друг на дружку смотреть будем! И в самом деле начали смотреть друг на друга, и вдруг им сделалось до того по душе, что оба расхохотались. За ними расхохотались и другие, так что даже Надежда Лаврентьевна полюбопытствовала и высунула через дверь голову из своего купе. – А вот это – ма фам! – как-то совсем неожиданно представил ее Прокоп восточному человеку. – Наденька! поди к нам! Надежда Лаврентьевна взошла к ним. – Вот это – принц! а вот это – ма фам! – продолжал Прокоп. Надежда Лаврентьевна ничего не понимала и конфузилась. Восточный человек быстро вскочил с места, отвернул полу своего халата, порылся в кармане штанов и подал Надежде Лаврентьевне кусок шепталы, держа его между двух пальцев. – Бери! после выбросишь! – разрешил Прокоп недоумение жены своей. – Принц он! Ишь ведь куда, свиное ухо, гостинцы вздумал прятать! в штаны! — 478 —
|