|
– Ну, это уж – дело вкуса-с. Покуда мы таким образом беседовали, все остальные молчали. Нонночка с удовольствием слушала, как ее Поль разговаривает с дяденькой о чем-то серьезном, и только однажды бросила хлебным шариком в беленького Головлева. Филофей Павлыч, как глиняный кот, наклонял голову то по направлению ко мне, то в сторону Добрецова. Машенька по-прежнему не отрывала глаз от тарелки. – А впрочем, – кинул Добрецов в заключение, – так как речь у нас началась с Короната Савича, то я считаю долгом заявить, что ничего против его намерений не имею. Медицинское поприще, и даже ветеринарное, как заметил мсьё Головлев… Достаточно было возобновления этой остроты, чтобы все засмеялись, и разговор наш прекратился. Машенька вздохнула свободно и, чтобы дать другое направление мыслям, обратилась к черненькому Головлеву с вопросом: – Ну, а папенька как? здоров? – Как бык-с. – Ну, и слава богу. Благочестивый ваш папенька человек. Вот я так не могу: в будни рано встаешь, а в воскресенье все как-то понежиться хочется. Ну, и не поспеешь в церковь раньше, как к Евангелию. А папенька ваш, как в колокол ударили – он уж и там. – Он у нас сам первый в колокол и ударяет. Возьмет за веревку и зазвонит. – Любит бога ваш папенька! нечего сказать – очень любит! Не всякий это… – Он у нас с священником все полемику ведет! – как-то высунулся вперед, словно вынырнул, беленький Головлев. – Старозаветный ведь поп-то у вас! – Да, все на ектениях* сбивается – ну, отец и поправляет, да вслух, на всю церковь! «Николаевну» – врешь: «Михайловну»!» – Вот как! – А то у нас такой случаи был: в Егорьев день* начали крестьяне попа по полю катать – примета у них такая, что урожай лучше будет, если поп по полю покатается, – а отец на эту сцену и нагрянул! Ну, досталось тут всем на орехи! – Скажите на милость – так вот у вас поп какой. Нет, у нас попик – ничего, чистенький. Всё «Труды» какие-то читает! Зато, может быть, ваш малым довольствуется, а наш за свадьбы больно дорого берет! Ни на? что не похоже. Вот я земскому-то деятелю жаловалась: «Хоть бы вы, земство, за неимущих вступились!» – Ничего-с, погодите. В губернию съездим – и попика к одному знаменателю приведем. И вдруг, в самом разгаре «светского» разговора, Нонночку словно бес под бока толкнул. – Дядя! вы давно ли Короната Савича видели? – обратилась она ко мне. Машеньку даже передернуло всю. – Нонночка! финиссе?… лессе?!* – заговорила она по-французски (когда она терялась, то всегда прибегала к французскому языку), – ты видишь, что дяденьке этот разговор неприятен. — 317 —
|