|
Но довольно. Я вижу, что надоела тебе своей воркотней. Кстати, до меня уже долетают выкрики одиночного учения: это значит, что Butor восстал от послеобеденного сна. Надо кончить. Пиши обо всем, что касается Pauline. Je voudrais l’embrasser et la b?nir. Dis-lui qu’il faut qu’elle aime bien mon gar?on. Je le veux. A toi de coeur – Nathalie de Prokaznine[308]. Ты не теряешь, однако, времени, дурной мальчик! – Ухаживаешь за Полиной и в то же время не упускаешь из вида вдовушку Лиходееву, которая «отправляет значительное количество барок с хлебом». Эта приписка мне особенно нравится! Mais savez-vous que c’est bien mal ? vous, monsieur le dameret, de penser ? une trahison, m?me avant d’avoir re?u le droit de trahir…»[309] «Я получил твое письмо, ch?re petite m?re. Comme mod?le de style – c’est un chef-d’oeuvre[310], но, к сожалению, я должен сказать, что ты, по крайней мере, на двадцать лет отстала от века. Все эти финесы и деликатесы, эти aper?us de morale et de politique[311], эти подходцы и подвиливанья – все это старый хлам, за который нынче гроша не дадут. De nos jours, on ne fait plus d’aper?us: on fait l’amour – et voil? tout!..[312] Мы – позитивисты (il me semble avoir lu quelque part ce mot)[313], мы знаем, что time is money*[314], и предпочитаем любовный телеграф самой благоустроенной любовной почте. И знаешь ли, кто произвел этот коренной переворот в обращении с любовью! – Это все тот же чизльгёрстский философ, l’auteur de la belle ?chauffour?e du 2 d?cembre[315], о котором ты так томно воркуешь. Он и она… la r?sign?e de Chizzlhurst la belle Eug?nie[316]. В такое время, когда прелестнейшие женщины в мире забывают предания de la vieille courtoisie fran?aise, pour fraterniser avec la soldatesque[317], когда весь мир звучит любезными, но отнюдь не запечатленными добродетелью мотивами из «La fille de m-me Angot»*[318], когда в наиболее высокопоставленных салонах танцуют кадрили под звуки «ah, j’ai un pied qui r’mue», когда все «моды и робы», турнюры и пуфы, всякий бант, всякая лента, всякая пуговица на платье, все направлено к тому, чтобы мужчина, не теряя времени на праздные изыскания, смотрел прямо туда, куда нужно смотреть, – в такое время, говорю я, некогда думать об aper?us[319], a нужно откровенно, franchement[320], сказать себе: «хватай, лови, пей, ешь и веселись!» Сознайся, petite m?re, que tu as voulu faire de la blague et du joli style – et voil? tout[321]. В действительности же, ты сама очень хорошо знаешь, что все это одна меланхолия, как выражается ротмистр Цыбуля. Морни, Персиньи… неужели ты думаешь, что их можно было пленить разными aper?us politiques, historiques et litt?raires? И сама «la belle r?sign?e de Chizzlhurst»[322] – неужели «le philosophe»[323] пленил ее каким-нибудь ловким изложением «Слова о полку Игореве»? Нет, голубчик! ты сама не веришь этому, потому что тут же, через две-три строки, упоминаешь о существовании d’une certaine robe[324], «сотканного точно из воздуха»… Вот это так! вот эти-то «сотканные из воздуха» платья одни и производят в наше время эффект. C’est simple comme bonjour[325]. — 253 —
|