Проза

За несколько дней до ареста с ним встретился писатель А. И. Пантелеев. Об этой встрече Пантелеев записал в дневник: “На Надеждинской встречаю Д. И. Хармса. Зовет к себе. Покупаем грузинское вино, белый хлеб (да, был еще в магазинах белый хлеб), идем к нему.

Неожиданно для себя узнаю, что Хармс увлекается (все эти два месяца) старинным русским церковным зодчеством. Оба стола в его комнате завалены монографиями, альбомами — Новгород, Киев, Суздаль, Ростов Великий… Впрочем, не так уж неожиданно.

Маленькая, юркая, красивая и умная Марина Владимировна — женщина героическая. Живется ей трудно. В шкафчике, заменяющем буфет, шаром покати.

Даниил Иванович настроен патриотически. Не верит в окончательную победу немцев. Марина Владимировна считает, что немцы через неделю, самое большее через две — будут на улицах Ленинграда. Я спорить с ней не решаюсь. Хармс сердится и спорит.

— Если и войдут, через полгода их погонят.

Как всегда, мы с Д. И. много шутим. Помогает этому разливное самтрестовское вино.

Дня через два, рано утром, дворничиха Маша приносит мне повестку“.[4]

А. И. Пантелеев был вызван в паспортный отдел Городского управления милиции, где имевших ранее судимость лишали прописки, что означало высылку из города. В эти дни был арестован и Даниил Хармс.

За два дня до его ареста в “Ленинградской правде“ было опубликовано обращение “Ко всем трудящимся города Ленина“, подписанное Ворошиловым, Ждановым, Попковым. В нем говорилось, что над городом нависла непосредственная угроза нападения фашистских войск. По принятому порядку все городские организации откликнулись на обращение, в том числе и органы НКВД. В день ареста Хармса в той же “Ленинградской правде“, 23 августа, в передовой статье заявлялось, что “священный долг каждого ленинградца — помогать органам НКВД срывать маску со шпионов, диверсантов и их пособников“.

Тот же Пантелеев пишет, возможно, опираясь на свидетельство жены Хармса, что в этот день “пришел к нему дворник, попросил выйти за чем-то во двор. А там уже стоял “черный ворон“. Взяли его полуодетого, в одних тапочках на босу ногу“. Хармсу было предъявлено стандартное обвинение в “пораженческой“ пропаганде.

В. М. Прилуков в упоминавшемся нами интервью сообщил, что “состоялся только один допрос (на нем Хармс решительно отверг выдвигавшиеся против него обвинения), после которого была проведена судебно-медицинская экспертиза“. Хармс был помещен в больницу при внутренней тюрьме НКВД. Через эту больницу когда-то прошли и друзья Хармса — Олейников и Заболоцкий.