|
Свои края чуть-чуть приподымали. 22 И странно то, что было в каждый час В ее лице иное выраженье; Таких оттенков множество не раз Подсматривал в один и тот же день я: Менялся цвет неуловимый глаз, Менялось уст неясное значенье, И выражал поочередно взор Кокетство, ласку, просьбу иль укор. 23 Ее судьбы не знаю я поныне: Была ль маркиза юная она, Погибшая, увы, на гильотине? Иль, в Питере блестящем рождена, При матушке цвела Екатерине, Играла в ломбр, приветна и умна, И средь огней потемкинского бала Как солнце всех красою побеждала? 24 Об этом я не спрашивал тогда И важную на то имел причину: Преодолеть я тайного стыда Никак не мог – теперь его откину; Могу, увы, признаться без труда, Что по уши влюбился я в картину, Так, что страдала несколько латынь; Уж кто влюблен, тот мудрость лучше кинь. 25 Наставник мой был мною недоволен, Его чело стал омрачать туман; Он говорил, что я ничем не болен, Что это лень и что «wer will, der kann!»[24]. На этот счет он был многоглаголен И повторял, что нам рассудок дан, Дабы собой мы все владели боле И управлять, учились нашей волей. 26 Был, кажется, поклонник Канта он, Но этот раз забыл его ученье, Что «Ding an sich»[25], лишь только воплощен, Лишается свободного хотенья; Я ж скоро был к той вере приведен, Что наша воля плод предназначенья, Зане я тщетно, сколько ни потел, Хотел хотеть иное, чем хотел. 27 В грамматике, на место скучных правил, Мне виделся все тот же милый лик; Без счету мне нули наставник ставил, – Их получать я, наконец, привык, Прилежностью себя я не прославил И лишь поздней добился и постиг, В чем состоят спряжения красоты. О классицизм, даешься не легко ты! 28 Все ж из меня не вышел реалист – Да извинит мне Стасюлевич это! Недаром свой мне посвящала свист Уж не одна реальная газета. Я ж незлобив: пусть виноградный лист Прикроет им небрежность туалета И пусть Зевес, чья сила велика, Их русского сподобит языка! 29 Да, классик я – но до известной меры: Я б не хотел, чтоб почерком пера Присуждены все были землемеры, Механики, купцы, кондуктора Виргилия долбить или Гомера; Избави бог! Не та теперь пора; Для разных нужд и выгод матерьяльных Желаю нам поболе школ реальных. 30 Но я скажу: не паровозов дым И не реторты движут просвещенье – Свою к нему способность изощрим Лишь строгой мы гимнастикой мышленья, И мне сдается: прав мой омоним, Что классицизму дал он предпочтенье, — 148 —
|