|
– Ах, какие тут высшие соображения! Не Урбенин ведь убил! – Как же? – спросил Камышев, придвигаясь ко мне. – Не Урбенин! – Может быть. Humanum est errare[51] – и следователи несовершенны: судебные ошибки часты под луной. Вы находите, что мы ошиблись? – Нет, вы не ошиблись, а пожелали ошибиться. – Простите, я вас опять не понимаю, – усмехнулся Камышев, – если вы находите, что следствие привело к ошибке и даже, как я вас стараюсь понять, к преднамеренной ошибке, то любопытно было бы знать ваш взгляд. По вашему мнению, кто убил? – Вы!! Камышев поглядел на меня с удивлением, почти с ужасом, покраснел и сделал шаг назад. Затем он отвернулся, отошел к окну и засмеялся. – Вот так клюква! – пробормотал он, дыша на окно и нервно рисуя на нем вензель. Я глядел на его рисующую руку и, казалось, узнавал в ней ту самую железную, мускулистую руку, которая одна только могла в один прием задушить спящего Кузьму, растерзать хрупкое тело Ольги. Мысль, что я вижу перед собой убийцу, наполняла мою душу непривычным чувством ужаса и страха… не за себя – нет! – а за него, за этого красивого и грациозного великана… вообще за человека… – Вы убили! – повторил я. – Если не шутите, то поздравляю с открытием, – засмеялся Камышев, всё еще не глядя на меня. – Впрочем, судя по дрожи вашего голоса и по вашей бледности, трудно допустить, что вы шутите. Экий вы нервный! Камышев повернул ко мне свое пылающее лицо и, силясь улыбнуться, продолжал: – Любопытно, откуда вам могла прийти в голову такая мысль! Не написал ли я чего-нибудь такого в своем романе, – это любопытно, ей-богу… Расскажите, пожалуйста! Раз в жизни стоит поиспытать это ощущение, когда на тебя смотрят, как на убийцу. – Убийца вы и есть, – сказал я, – и даже скрыть этого не можете: в романе проврались, да и сейчас плохо актерствуете. – Это совсем таки интересно – любопытно было бы послушать, честное слово. – Коли любопытно, так слушайте. Я вскочил и, волнуясь, заходил по комнате. Камышев заглянул за дверь и плотнее притворил ее. Эта осторожность выдала его. – Чего же вы боитесь? – спросил я. Камышев конфузливо закашлялся и махнул рукой. – Ничего я не боюсь, а просто так… взял да и взглянул за дверь. А вам и это понадобилось? Ну, рассказывайте. – Позвольте вам допрос сделать? – Сколько угодно. – Предупреждаю, что я не следователь и допрашивать не мастер; порядка и системы не ждите, а потому не извольте сбивать и путать. Прежде всего скажите мне, куда вы исчезли после того, как оставили опушку, на которой кутили после охоты? — 254 —
|