|
Как здоровье Алексея Алексеевича? Я буду ждать Вас*. Хорошо бы Вам поспешить, а то скоро перестанут петь соловьи и отцветет сирень. Если Алексей Алексеевич захочет, то пригласите и его с собой. У меня найдется места и постелей для целой дивизии. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Мизиновой Л. С., 23 мая 1891*971. Л. С. МИЗИНОВОЙ 23 мая 1891 г. Богимово. 23 май. Многоуважаемая Лидия Стахиевна! Маша поручила мне написать Вам, что она ждет от Вас письма. Адрес: г. Алексин Тульской губ. Мы перебрались в Богимово, где Вы были и стояли под навесом, когда шел дождь. С почтением А. Чехов. Суворину А. С., 27 мая 1891*972. А. С. СУВОРИНУ 27 мая 1891 г. Богимово. 27 май. 4 часа утра. Мангус убежал в лес и не возвратился; кобылка-сосунчик, которую мы купили за 75 коп., удавилась. Холодно. Денег нет. Но тем не менее все-таки я Вам не завидую. Нельзя теперь жить в городе – это и скучно и нездорово. Мне бы хотелось, чтобы Вы от утра до обеда сидели где-нибудь на террасе, пили чай и писали что-нибудь художественное, пьесу, что ли, а после обеда до вечера ловили бы рыбу и думали спокойную думу. Вы давно уже заслужили право, в котором Вам теперь отказывают всякие случайности, и мне стыдно и кажется несправедливым, что мне живется покойнее, чем Вам. Неужели в самом деле Вы весь июнь будете жить в городе? Это даже жутко. С корректурой всё устроилось*, и Неупокоев, вероятно, уже успокоился. Книги, о которых я писал Вам*, уже получены. Со Щегловым о его пьесе я никогда ничего не говорил.* Откуда он взял, что я хвалил ее? Вы пишете, что я кирпичный человек, покрытый известкой, и ничего не даю в газету. Но войдите в мое положение. В моей литературной деятельности такой кавардак и беспорядок, что сам чёрт ногу сломает. Стал было повесть писать* – заграница помешала; продолжать теперь повесть некогда – Сахалин на шее. Сел бы писать мелочи и пробовал уже*, но мысль, что к осени я должен отделаться от Сах<алина>, парализует всякую способность. Погодите, голубчик, скоро свалю со спины каторгу* и весь буду Ваш, от головы до пяток. Я даю Вам честное слово, что сахалинская книга будет осенью печататься, ибо я ее, честное слово, уже пишу и пишу, а если Вы не верите, то я могу прислать Вам вещественные доказательства. Благодаря тому, что я встаю с курами, мне никто не мешает работать, и дело у меня кипит, хотя оно и тягучее, кропотливое дело, не стоящее, как овчинка, выделки: из-за какой-нибудь одной паршивой строки приходится целый час рыться в бумагах и перечитывать всякую скуку. Писать о климате или по обрывкам составлять историко-критический очерк каторги – какая это скука, боже мой! — 139 —
|