|
– Вот что, вы поезжайте к Машеньке и спросите ее: согласится ли она играть? Если согласится, то я, пожалуй… конечно, хотя… – Я не поеду, – говорю я. – Суворин не уполномочивал меня ездить и настаивать на постановке пьесы. Постановка нужна не ему, а вам. Между нами говоря, Суворин человек щепетильный и не любит, если он сам или его посланный попадают так или иначе в положение просящего. Это ему нож острый. – Ах, боже мой, кто же это говорит? Мы его просим, а не он нас! А сестрица в это время: тра-та-та-та. Тарантит без умолку. – Так я сейчас напишу Машеньке письмо и спрошу, согласна ли она. Она близко живет. Если подождете полчаса, то получите ответ. Надя пишет письмо и читает мне не то, что написала. Письмо посылается. Я жду. Входит Кречинский* – тип рантье ремонтера с бакенами и сединой. Это mari d’elle[9]. Рекомендуемся. – Ду?ша, где наш табак? – спрашивает он у супруги. – Не знаю, ду?ша. А я к Машеньке сейчас послала насчет Репиной… – Это не ее роль. Скверно сыграет. – А Суворин не хочет, чтоб я играла. – Конечно, тебе нельзя Репину играть! Ты, ду?ша, хороша только в комических ролях, а в драме я не люблю на тебя смотреть. – Что ж ты говоришь?! Ты, ду?ша, никогда не бываешь на драмах! – Не бываю… Зачем? За свои деньги и себя же мучить! Драм много и в жизни. Начинается умный разговор. Ремонтер несет чепуху. С драм переходим к вреду табака. Ремонтер жалуется на кашель и обвиняет табак. Сестрица тарантит. Эпизод: сестрица пошла за табаком, спотыкнулась и рассыпала табак на пол. Мне смешно, но смеяться неловко. Наконец, входит лакей и подает Наде письмо в каком-то необыкновенном, социально-демократическом конверте. По конверту узнаю, что письмо от радикалки Машеньки. Надя нервно распечатывает письмо и читает вслух: «Если это для Вас, то я согласна. Но ведь Вы, кажется, сами хотели играть Репину? Сегодня прочту пьесу, завтра дам ответ». В первой фразе письма шпилька Суворину, во второй шпилька самой Наде. Раскланиваюсь и ухожу. Итак, завтра я получу ответ, который и пошлю Вам. Бабы ненавидят друг друга и интригуют вовсю. Понять их трудно, но у меня есть Ленский, который рад взорвать на воздух всех актрис, кроме Ермоловой. Он знает все завязки и развязки интриг и угадывает их быстро. Он будет руководить мною в потемках (если это понадобится). По его мнению, Татьяну Репину Ермолова рано или поздно играть будет, но что пьеса теперь едва ли пойдет – бабы напутали много, трудно распутать. Я забыл у себя на столе корректуру своего рассказа*, который начинается с VII главы. Найдите его, голубчик, и пришлите с пьесами. Я хочу продолжать его. — 55 —
|