|
Говорят, что нынче будет какая-то особенная служба в церквах – «о смягчении сердец». Был художник Заузе и скульптор Эдварде. Говорили: – Да, с хуторов идут… – На Молдаванке прошлой ночью били евреев нещадно, зверски… По Троицкой только что прошла толпа с портретом царя и национальными флагами. Остановились на углу, «ура», затем стали громить магазины. Вскоре приехали казаки – и проехали мимо, с улыбками. Потом прошел отряд солдат – и тоже мимо, улыбаясь. «Южное Обозрение» разнесено вдребезги, – оттуда стреляли… Заузе рассказывал: ехал вчера на конке по Ришельевской. Навстречу толпа громил, кричат: «Встать, ура государю императору!» И все в конке подымаются и отвечают: «Ура!» – сзади спокойно идет взвод солдат. Много убито милиционеров. Санитары стреляют в казаков, и казаки убивают их. Куровский говорит, что восемнадцатого полиция была снята во всем городе «по требованию населения», то есть, думой по требованию ворвавшейся в управу тысячной толпы. В городе говорят, что на Слободке Романовке «почти не осталось жидов!». Эдварде говорил, что убито тысяч десять. Поезда все еще не ходят. Уеду с первым отходящим. Сумерки. Была сестра милосердия, рассказывала, что на Слободке Романовке детей убивали головами об стену; солдаты и казаки бездействовали, только изредка стреляли в воздух. В городе говорят, что градоначальник запретил принимать депешу думы в Петербург о том, что происходит. Это подтверждает и Андреевский (городской голова). Уточкин, – знаменитый спортсмен, – при смерти; увидал на Николаевском бульваре, как босяки били какого-то старика еврея, кинулся вырывать его у них из рук… «Вдруг точно ветерком пахнуло в живот». Это его собственное выражение. Подкололи его «под самое сердце». Вечер. Кухарка Куровских ахает, жалеет евреев, говорит: «Теперь уже все их жалеют. Я сама видела – привезли их целые две платформы, положили в степу – от несчастные, Господи! Трусятся, позамерзли. Их сами козаки провожали, везли у приют, кормили хлебом, очень жалели…» Русь, Русь! 1906[Москва, Васильевское, Ефремов, где Бунин встречал 1906 год, опять Москва, Петербург и опять Васильевское (Глотово), Ефремов и Москва.] [24 ноября 1906 г. Бунин пишет П. Н. Нилусу:1] Петр, прости Христа ради! Такой беспутной осени и не запомню. Я опять в Москве, – был только на минуту в деревне, – адрес все тот-же. […] Завтра узнаю о твоем рассказе у Крашенникова. Немедленно присылай новый. Я устал и боюсь, что не дождусь тебя здесь, – уеду в деревню. […] — 23 —
|