|
– Жаль, что не было меня на заседании, – смеется он, – я бы ему при всех сказал: скидывай штаны, ведь это я тебе дал, когда нужно было скрывать, что ты был офицером… – Да, удивительные сукины дети, – говорит Ян и передает все, что мы слышали от Волошина о молодых поэтах и писателях. 10/23 апреля. […] Сегодня двенадцать лет, как мы с Яном пустились в путь! Одесса превращена в восточный город, главная торговля происходит на улицах. Носки, апельсины, нитки, свечи; торговцы сидят вдоль стен; нищие, убогие – кто поет, кто играет, кто просит, а некоторые просто стоят с надписями на груди. Вид Одессы очень изменился, вместо моря военных – французов, поляков, добровольцев, греков и цветных воинов – улицы залиты красноармейцами с огромными бантами на шапках. Публика посерела, нет изысканных туалетов, все одеты проще, под один ранг. Лица у большинства отталкивающие. Ян пристально вглядывается и время от времени восклицает: «Да это подбор какой-то! Посмотри, что за лица! Да ты вглядись в них. Раньше были иные! Чем объяснить?» Я волнуюсь, так как Ян возбужден и говорит громко. Прошу его быть осторожнее. Он не обращает внимания на мои слова. – Боже, сколько за 2 недели пожрали апельсинов, – говорит он, когда мы проходим мимо тележек с ними. – Красноармейцы уничтожают их с остервенением десятками. […] ведь это какое-то апельсинное увлечение. Посмотри, у всех в руках оранжевые шары… […] От всего этого кружится голова и хочется скорее к себе домой. Идут аресты. Арестован прокурор, арестовано много буржуев. 11/24 апреля. […] Вчера вечер у нас провел Волошин. […] За чаем, когда к нам вышел Ян, мы много говорили о Николае II. Волошин рассказывал со слов очевидцев очень интересные вещи. […] У него в Крыму было много знакомых среди высокопоставленных. К сожалению, записать опасно. Между прочим, он передал слова императрицы: «Дважды нельзя изменять родине!» Эти слова она произнесла, когда предлагали Николаю II заключить мир с Германией. Вильгельма она ненавидела. […] Тон нашей беседы был очень приятный, «человеческий», по определению Яна. Было досадно, когда в 9 часов М. Ал. нужно было уходить. Жаль, что я не предложила ему остаться ночевать у нас. На Маразлиевской улице анархисты реквизировали целый дом. В 24 часа жильцы должны оставить квартиры, вывоз вещей почти запрещен. Книги позволили взять лишь детские и французские. […] Сегодня на базаре появилась мука, 9 рубл. фунт, мяса нет, рыба есть. 12/25 апреля22. Сейчас получила письмо от папы, написанное 10/23 августа, письмо шло 8 месяцев из Москвы в Одессу. — 124 —
|