|
Прошу еще раз внимательно вчитаться в этот бессмертный памятник пролетарского гения. По сведениям «Правды» памятник будет представлять собой «колоссальную постройку из камня и стекла, высотою в 650 футов, состоящую из четырех вращающихся частей, расположенных друг под другом. Нижняя часть в форме куба будет служить помещением исполнительного комитета III Интернационала и будет совершать полный оборот в течение года. Следующая часть в виде пирамиды будет совершать полный оборот в течение месяца. Третья часть в форме цилиндра будет совершать свой оборот за сутки. Наконец, четвертая проделает оборот в течение часа». Для пьяного человека эти башни, налепленные одна на другую и вращающиеся – одна в год, другая в месяц, третья в день, четвертая в час, – эти башни могут быть для пьяного человека самым жутким головокружительным кошмаром… – Крутишься, сволочь?.. И так всем головы на сторону скружили, а тут еще башню вертячую посередь дороги поставили… Постой, вот я тебе по цилиндру как ахну!.. * * *Я сидел дома, вертел в руках прочитанную газету и думал как раз о том, о чем написал выше. В дверь постучались. – Антрэ! – отозвался я. – Чиво? – Я говорю – войдите. – Это дело десятое. Рыжий детина протискался боком в комнату и, шаркнув ножищей, сказал: – Дозвольте рикимендоваться: механик-самоучка Веденей Горилов. – Чем могу служить? – Так что – затирают. Всякая тебе тля дорогу перешибает. Слыхали про московский интернациональный памятник? – Только что сейчас прочел. – Вот вы и возьмите во внимание: Луначарский еще о прошлом годе собрал всех нас, механиков, да и говорит нам: «А что, ребята-товарищи, вы бы не загвоздили памятничка почуднее для-ради третьего интернационалу»? – «Что ж, – отвечаем, – дело возможное». «И чей, говорит, памятник будет почудней – тот получит первую категорию по пайку, вельветовые штаны, три фунта убоины и картину голландской школы с Третьяковской галереи». Одним словом, выяснилось для нас дело оченно подходячее… Засел я в особняке княгини Голицыной и стал думать, стал думать и удумал я такое, что не приведи Господи! – А что именно? – с любопытством спросил я. – А вот этакое: стоит на площади огромадная бетонная манжета, и из ее выходит чугунная рука, вся на шарнирах, дрянь этакая – в любую сторону гнется – только давани кнопочку. И у этой руке, как полагается, пять пальцев. В мизинце по числу сгибов три комнаты, и там помещается малый совет Совнаркомов, в безымянном – три комнаты, и там средний совет Совнаркомов, в среднем большой совет, так что зал заседаний в самую ладонь въехал; в указательном – помещение для Пролеткульта, а в большом, понятное дело, Чрезвычайка. И еще выдумал я такое: на рассвете вся пятерка растопырена, а как солнышко взошло, – так указательный палец машинкой скрючивает, он, проклятый, пригибается к большому, большой за его цепляется, и получается огромадный щелчок в самое небо, потому, как вам известно, большевики с Богом не особо в ладах, – на, мол, дедушка, получай! — 29 —
|