|
– О, я понимаю, совершенно понимаю, – пылко воскликнул Куколка. – Однако, Новакович, какой это замечательный сюжет для стихотворения, правда? – Чудный сюжет, – согласился Новакович, запихивая в рот кусок шашлыка. – Вы бы поговорили с Ее Высочеством. А то наши ребята перед ней робеют. А вы такой находчивый. – Чего ж тут робеть, – улыбнулся Куколка. – Я могу вести какой угодно разговор. И изысканным тоном обратился к дремлющей Принцессе: – Как поживаете, Ваше Высочество? Принцесса открыла глаза и впервые взглянула на Куколку: – Что вы говорите? – Я спрашиваю: как вы себя чувствуете? – Спасибо, очень хорошо. Только они все такие шумные. Давеча даже речи какие-то в мою честь говорили. А вы тоже из их компании? – Да, я имел счастье недавно познакомиться с Меценатом и его друзьями, и вы знаете, Ваше Высочество, они ко мне отнеслись как к родному. В их обществе я себя чувствую чудесно. – Отчего они называют вас Куколкой? Куколка зарумянился и опустил свои длинные шелковые ресницы. – Право, не знаю… Это меня впервые Анна Матвеевна – достойнейшая женщина! – так окрестила, а им и понравилось. – Я вас тоже буду называть Куколкой. Можно? – Пожалуйста, Ваше Высочество. – А вы не шумите? – То есть как? Нет, я вообще тихий. – Ну, тогда хорошо. Заезжайте когда-нибудь ко мне, я вас чаем попою. – Буду счастлив. Не замедлю. – А они все такие шумные, – капризно пожаловалась Принцесса. – Новакович однажды Кузю в ковер закатал… Мне же пришлось его потом и раскатывать. – Какой ужас! – искренно огорчился Куколка. – Но, если не ошибаюсь, господин Кузя, кажется, очень тихий? – Да он ничего, только однажды в мою раскрытую шкатулку с бриллиантами окурков насовал. – Пепельница далеко стояла, – вразумительно пояснил Кузя. – Но я люблю бывать у Принцессы. Тихо так, никто не беспокоит. Я один раз у нее часа три в кресле проспал. – А вы любите поэзию? – осведомился Куколка. – Люблю, – согласилась, немного подумав, Принцесса, – только чтоб стихи были короткие. – Мои не длинные, – успокоил Куколка. – Господа! – нетерпеливо стукнул по столу хмуро молчавший до сего Мотылек. – Когда же мы устроим коронование Куколки в поэты?! – Не нравится мне что-то Мотылек, – шепнул Кузя Меценату. – Мы все шутим, смеемся, а у него в истории с Куколкой какой-то надрыв. – Мотылька надо понять, – качнул седеющей головой Меценат. – Он талантливее нас всех, а не складывается у него, у бедняги, литературная судьба. Вот он и дергается… Денег дать ему, что ли? Да нет, это его не устроит. — 274 —
|