|
И он четко вывел по слою пыли на крышке рояля: «Ребята, позвольте рекомендоваться: я – пыль. Братцы, да кто же меня сотрет наконец?!» Кузя привстал с кресла, прочитал «вопль» и деловито объяснил: – Эту пыль нельзя трогать. Она уже осела и лежит себе спокойно, не попадая ни в чьи легкие… А начни ее стирать – наши легкие погибнут. – А эти бутылки на полу в углу? А грязные пивные стаканы? Удивляюсь, Меценат, как вам не противно! – Да что тебя вдруг обуял такой бес аккуратности?! – удивился Меценат. – Никогда я этого за тобой не замечал. – Мне-то, в сущности, все равно, но сегодня у нас будет дама… Ну, как ее посадить в такое кресло, на котором пепла столько же, сколько на голове древнего горюющего еврея?! Яблонька не любит грязи! Все значительно переглянулись и в один голос монотонно затянули: – А-а-а!! Когда один уставал и замолкал, другой подхватывал эту заунывную ноту и тянул дальше, пока его не сменял первый. – А-а-а!.. А-а-а!.. – Честное слово, я расскажу Яблоньке, как вы надо мной издеваетесь, приплетая ее имя!! К Яблоньке «клевреты» относились молитвенно, поэтому после угрозы Новаковича рты моментально захлопнулись, как пустые чемоданы. Впрочем, Кузя не утерпел: – Телохранитель, когда свадьба? – Чья? – не понял сразу Новакович. – Ваша же, ваша! Ты ведь сохнешь так, что даже сахар Анны Матвеевны не помогает. Сдашь государственные экзамены – надевай фрак, белый галстук и делай предложение. Новакович, уныло свесив голову, помолчал, потом вдруг встряхнулся и сказал с неожиданной откровенностью: – До чего бы это было хорошо! Конечно – фрак ерунда, но вообще, помимо фрака… Эх, братцы, грех вам смеяться над таким чувством. – Да мы не смеемся, чудак. Мы сочувствуем. Я это понимаю. Я сам один раз был влюблен в некую вдову – так влюблен, что и сказать невозможно. До того дошло однажды, что я на пол повалился и стал ножку стола грызть. – Что общего? – возмутился Мотылек. – Тут чистая, благородная, благоуханная девушка, а этот шахматный Кузя со своей затрапезной вдовой вылез да еще ножкой стола подпер?! Новаковича я понимаю, тем более что Яблоньку чудесным образом отыскал именно я. И горжусь! И закончил прозаически: – Тем более это стоило Меценату всего два рубля! Куколка обошелся нам в двенадцать раз с половиной дороже… – Мотылек, не будь циником, – мягко упрекнул шокированный такой странной математической выкладкой Меценат. – Моя вдова не затрапезная, – обиженно сказал Кузя, думая о своем, – у нее был муж полковник и такая грудь, что вы таких грудей не видывали! А волосы! А губки! — 276 —
|