|
Его покровитель снова затопал ногами, заплясал, помахивая одеялом и выкидывая самые причудливые коленца. Наконец, усталый, приостановился и, отдышавшись, спросил: – Не думаете ли вы, что он голоден? Что «такие» едят? – Вот «такие»? Я думаю, все их меню заключается в материнском молоке. – Гм! История. А где его, спрашивается, достать? Молока этого? Мы недоумевающе посмотрели друг на друга, но наши размышления немедленно же были прерваны стуком в дверь. Вошла прехорошенькая девушка и, бросив на меня косой взгляд, сказала: – Алеша, я принесла вам взятую у вас книгу лекций профес… Это еще что такое? – Ребеночек. На улице нашел. Правда, милый? Девушка приняла в ребенке деятельное участие: поцеловала его, поправила пеленки и обратила вопросительный взгляд на Алешу. – Почему он кричит? – строго спросила она. – Не знаю. Я его ничем не обидел. Вероятно, он голоден. – Почему же вы ничего не предпринимаете? – Что же я могу предпринять?! Вот этот господин (он, кажется, понимает толк в этих делах…) советует покормить грудью. Не можем же мы с ним, согласитесь сами… В это время его взор упал на юную, очевидно только этой весной расцветшую грудь девушки, и лицо его озарилось радостью. – Послушайте, Наташа… Не могли бы вы… А? – Что такое? – удивленно спросила девушка. – Не могли бы вы… покормить его грудью? А мы пока вышли бы в соседнюю комнату… Мы не будем смотреть. Наташа вспыхнула до корней волос и сердито сказала: – Послушайте… Всяким шуткам есть границы… Я не ожидала от вас… – Я не понимаю, что тут обидного? – удивился Алеша. – Ребенку нужна женская грудь, я и подумал… – Вы или дурак, или нахал, – чуть не плача сказала девушка, отошла к стене и уткнулась лицом в угол. – Чего она ругается? – изумленно спросил меня Алеша. – Вот вы – человек опытный… Что тут обидного, если девушка покормит… Я отскочил в другой угол и, пряча лицо в платок, затрясся. Потом позвал его: – Пойдите-ка сюда… Скажите, сколько вам лет? – Двадцать два. А что? – Чем вы занимаетесь? – Кристаллографией… – И вы думаете, что эта девушка может покормить ребенка… – Да что ж ей… жалко, что ли? Содрогание моих плеч сделалось до того явным, что юная парочка могла обидеться. Я махнул рукой, выскочил из комнаты, побежал к себе, упал на кровать, уткнул лицо в подушку и поспешно открыл все клапаны своей смешливости. Иначе меня бы разорвало, как детский воздушный шар, к которому приложили горящую папироску… — 235 —
|