|
Может быть, все может быть. Сижу я сейчас за письменным столом, и что же я делаю? Большой взрослый сентиментальный дурак! Поставил в хрустальный бокал три найденные на улице гвоздики, смотрю на них и задумчиво, рассеянно улыбаюсь. Сейчас только поймал себя на этом. Вспоминаются мне три знакомых девочки… Читатель, наклонись ко мне поближе, я тебе на ухо расскажу об этих маленьких девочках… Громко нельзя, стыдно. Ведь мы с тобой уже большие, и не подходящее дело громко говорить нам с тобой о пустяках. А шепотом, на ухо – можно. IIЗнавал я одну крохотную девочку Ленку. Однажды, когда мы, большие жестоковыйные люди, сидели за обеденным столом, – мама чем-то больно обидела девочку. Девочка промолчала, но опустила голову, опустила ресницы и, пошатываясь от горя, вышла из-за стола. – Посмотрим, – шепнул я матери, – что она будет делать? Горемычная Ленка решилась, оказывается, на огромный шаг: она вздумала уйти из родительского дома. Пошла в свою комнатенку и, сопя, принялась за сборы: разостлала на кровати свой темный байковый платок, положила в него две рубашки, панталончики, обломок шоколада, расписной переплет, оторванный от какой-то книжки, и медное колечко с бутылочным изумрудом. Все это аккуратно связала в узел, вздохнула тяжко и с горестно опущенной головой вышла из дому. Она уже благополучно добралась до калитки и даже вышла за калитку, но тут ее ожидало самое страшное, мое непреодолимое препятствие: в десяти шагах от ворот лежала большая темная собака. У девочки достало присутствия духа и самолюбия, чтобы не закричать… Она только оперлась плечом о скамейку, стоявшую у ворот, и принялась равнодушно глядеть совсем в другую сторону с таким видом, будто бы ей нет дела ни до одной собаки в мире, а вышла она за ворота просто подышать свежим воздухом. Долго так стояла она, крохотная, с великой обидой в сердце, не знающая что предпринять… Я высунул голову из-за забора и участливо спросил: – Ты чего тут стоишь, Леночка? – Так себе, стою. – Ты, может быть, собаки боишься; не бойся, она не кусается. Иди куда хотела. – Я еще сейчас не пойду, – опустив голову, прошептала девочка. – Я еще постою. – Что же ты думаешь еще долго тут стоять? – Я вот еще подожду. – Да чего ж ждать-то? – Вот вырасту немножко, тогда уж не буду бояться собачки, тогда уж пойду… Из-за забора выглянула и мать. – Это вы куда собрались, Елена Николаевна? Ленка дернула плечом и отвернулась. – Недалеко ж ты ушла, – съязвила мать. Ленка подняла на нее огромные глаза, наполненные целым озером невылившихся слез, и серьезно сказала: — 296 —
|