* * *Идя по улице, новый министр встретил товарища. Поздоровался. – Послушай, – сказал товарищ. – Как это тебя угораздило под трамвай попасть? – Как попасть? Я не попадал! – А руку-то тебе правую где искалечило? – Разве она искалечена? – Я думаю! Ты подал мне всего два пальца я и думал, что остальные колесом отхватило. – Ты все шутишь, – солидно возразил новый министр, – а я еле на ногах стою. – Почему? – Ведь я министр – поздравь. Работы – уйма! Ты думаешь, государственные дела – это фунт изюму!.. Благородная кровьВы хотите знать, что это было за существо? Лошадь. Самая обыкновенная лошадь. Ее пол? Мерин. Цвет? Сивого цвета она была. Одним словом, это была любимая лошадь Вильгельма Гогенцоллерна. * * *Когда я впервые наткнулся на нее, она уже умирала. Вся кожа на спин и на боках то ходила большими, странными волнами, то сотрясалась мелкой дрожью, а глаз – выпуклый и добрый – был уже покрыт холодным голубоватым туманом смерти… И галицийское поле, изрытое тысячами ног, пыльное, неприветливое, было её предсмертным ложем. – Умираешь? – тихо спросил я. Её бока раздулись и снова тяжело опали. – Умираю, так точно, – ответила она, как ответила бы на ея месте всякая дисциплинированная немецкая лошадь. – Ранена? Она с трудом пожала плечами. – С ума ты сошел, что ли? Как я могу быть ранена, если я носила на себе самого Вильгельма Гогенцоллерна. Да мы за сорок верст к линии огня не приближались… Шутка ли! – Опоили? Как ни плохо было ей, она отвернулась, прыснула в копыто и потом, запрокинув голову, стала ржать надо мной – не скажу: как лошадь, потому что сравнение это в данном случае совсем неуместно. – Опоили?!! Меня-то? Кхе-кхе!.. Ничего более ядовитого, более насмешливого ты не мог бы сказать… Опоили! Да я и умираю-то от жажды! Умираю, потому что уже несколько месяцев принципиально ничего не пила. Умираю, потому что доверчива уж я очень. – Что ты там бормочешь о принципах! – недовольно проворчал я. – Еще того недоставало, чтобы у какой-то несчастной лошади были свои принципы! Она чувствовала себя так плохо, что даже не обиделась. – Слушай… – шепнула она мне на ухо, с трудом приподнимая голову. – Ну? – Я что-то хочу у тебя спросить… – Ладно. Спрашивай. – Ты не обидишься? – Ну, да Бог с тобой. Говори. – Послушай… Правда, что у вас, у людей, есть выражение: «врет, как сивый мерин»? — 23 —
|