|
– Да что с ней случится?!! – Влюбится. – В кого?! Он высокомерно, с оттенком легкого удивления поглядел на меня. – Неужели, ты не понимаешь? Ребенок маленький, да? В меня. – Вот тебе раз! Да почему же она в тебя должна влюбиться? Удивился он: – Да как же не влюбиться? Все влюбляются. Ну, рассуждай ты логично: если до сих пор не было ни одной встреченной мною женщины, которая в меня бы не влюбилась, то почему твоя жена должна быть исключением? – Ну, может быть, она и будет исключением. Он саркастически усмехнулся. Печально поглядел вдаль: – Дитя ты, я вижу. О, как бы я хотел, чтобы твоя жена была исключением… Но – увы! Исключения попадаются только в романах. Влюбится, брат, она. Влюбится. Тут уж ничего не поделаешь. – Пожалел бы ты ее, – попросил я. Он пожал плечами. – Зачем? От того, что я ее пожалею, чувства её ко мне не изменятся. Ах! Зачем ты нас познакомил, зачем познакомил?! Какое безумие! – Но, может быть… Если вы не будете встречаться… – Да ведь она меня уже видела? – Видела. – Ну, так при чем тут не встречаться? Лицо мое вытянулось. – Действительно… Втяпались мы в историю. – Я ж говорю тебе! Тяжелое молчание. Я тихо пролепетал – Воздуходуев! – Ну? – Если не ее, то меня пожалуй. В глазах Воздуходуева сверкнул жестокий огонек. – Не пожалею. Пойми же ты, что я не господин, a раб своего обаяния, своего успеха. Это – тяжелая цепь каторжника, и я должен влачить ее до самой смерти. – Воздуходуев! Пожалей! В голосе его сверкнул металл; – Н-нет! В комнату вошла молодая барышня, хрупкого вида блондинка, с раз навсегда удивленными серыми глазами. – Анна Лаврентьевна! – встал ей на встречу Воздуходуев. – Отчего вы не пришли ко мне? – Я? К вам? Зачем? – Женщина не должна спрашивать: «зачем?». Она должна идти к мужчине без силы и воли, будто спящая с открытыми глазами, будто сомнамбула. – Что вы такое говорите, право? Как так я пойду к вам ни с того, ни с чего. – Слабеет, – шепнул мне Воздуходуев. – Последние усилия перед сдачей. И отчеканил ей жестким металлическим тоном: – Я живу: Старомосковская, 7. Завтра в три четверти девятого. Слышите? Анна Лаврентьевна бросила взгляд на меня, на Воздуходуева, на вино, которое мы пили, пожала плечами и вышла из комнаты. – Видал? – нервно дернув уголком рта, спросил Воздуходуев. – Еще одна. И мне жалко ее. Барышня, дочь хороших родителей… А вот, поди ж ты! — 177 —
|