|
Я, признаться, не понял сразу, – что это за номер четвертый, на который, по словам моего соседа, «можно поймать» даму. Такой термин мог быть у коммивояжера – торговца дамскими вещами, у сыщика охранного отделения или, еще проще, – у вора, милого добродушного экземпляра, почему-либо принявшего меня за одного из своих. – Вы говорите, четвертый номер? – неопределенно спросил я. – Да. А вы не согласны? Не думаете же вы, что с ней можно обойтись первым или вторым номером – это слишком для нее примитивно! Надеясь что-нибудь выведать у него, я спросил заинтересованный: – Второй номер – работа без инструментов? – О, Господи! Все номера – работа без инструментов. Какие там, к черту, инструменты! – Так вы больше склоняетесь к четвертому номеру? – К четвертому. Э, чертова работа! Да вы, вероятно, не знаете четвертого номера? Я не знал ни одного номера – от первого до последнего, и мог признаться в этом с чистой совестью. Но, не желая показать себя неопытным простаком, заявил: – Четвертого, действительно, я как будто не знаю. Незнакомец заговорил монотонным деловым тоном: – Исключительная заботливость и предупредительность. Подчеркивается, что вы знаете обычаи света, и если берете ее за руку после десяти фраз и целуете, то это якобы простая фамильярность, в дороге допустимая. Номер четвертый основан на том, что все ваши подходы и любезности как будто кем-то где-то уже установлены, и против них нельзя возражать, боясь прослыть смешной и синим чулком. Тем более что предыдущая заботливость и предупредительность обязывает к снисходительности. К номеру четвертому существует небесполезное примечание: «Полезно при первой встрече принять вид человека, остолбеневшего от удивления и восторга перед красотой обрабатываемого объекта. Можно быть даже неловким от смущения в первый момент – это всегда прощается». – Это что же… – спросил я, ошеломленный. – Нечто вроде «Кодекса волокитства»? – Ну, конечно. Я же Волокита и есть. Он это сказал таким тоном, каким говорят: «Я инженер путей сообщения» или «я служащий кредитного общества». – Кто же выработал этот… гм… любопытный кодекс? – Кто выработал! Жизнь выработала! Я его только анализировал, систематизировал научным путем и стал применять в обработанном, очищенном от ненужного виде. Согласны вы, что номер первый, как примитив, восхитителен? Как всякий ученый, он думал, что весь мир знаком с его трудами и знает их наизусть. – Первый номер? Не можете ли вы, во избежание путаницы, освежить эти номера в моей памяти по порядку. — 25 —
|