|
– Да постой… Значить, я с ним должен и поздороваться за руку? – Почему же? Просто, поцелуйся. – Постой… присядем тут, на диванчик… Но ведь это абсурд – целоваться можно, а руки пожать нельзя! – Кто ж швейцарам руку подает? – возразила рассудительная жена. – А поцеловаться можно – это обычай. Древние государи, я в «Ниве» видела… – Постой… А что, если я просто дам ему на чай? – Не обидится ли он?… Человек пришел с поздравлением, а ему вдруг деньги суешь. У этих рабочих людей такое болезненное самолюбие. – Это верно. Но просто похристоваться и сейчас его выпроводить – как-то неловко… Сухо выйдет. Может быть, предложить ему закусить? – Пожалуй… Только как поудобнее это сделать; к столу его подвести или просто дать в стоячем положении. – Э, чёрт с ними, этими штуками! – воскликнул муж. – Смешно, право: мы тут торгуемся, а он там стоит в самом неловком положении. Неужели я не могу быть почитателем старозаветных обычаев, для которых в такой великий день все равны?… Несть, как говорится, ни эллина, ни иудея! Пойдем. Ландышев решительно вышел в комнату, где дожидался швейцар, и протянул ему объятия. А-а, дорогой гость. Христос Воскресе! Ну-ка, по христианскому обычаю. Швейцар выронил фуражку, немного попятился, но сейчас же оправился и бросился в протянутая ему объятия. Троекратно поцеловались. Чувствуя какое-то умиление, Ландышев застенчиво улыбнулся и сказал гостю: – Не выпьете ли рюмочку водки? Пожалуйста, к столу! Швейцар Чебурахов сначала держался за столом так, как будто щедрая прачка накрахмалила его с ног до головы. Садясь за стол, с трудом сломал застывшее туловище и, повернувшись на стул, заговорил бездушным деревянным голосом, который является только в моменты величайшего внутреннего напряжения воли… Однако радушие супругов согнало с него весь крахмал, и он постепенно обмяк и обвис от усов до конца неуклюжих ног. Чтобы рассеять его смущение, Ландышев заговорил о тысяч разных вещей: о своей службе, о том, что полиция стала совершенно невозможной, что автомобили вытесняют извозчиков… Темы изложения он избирал с таким расчётом, чтобы дремлющий швейцаров ум мог постичь их без особого напряжения. – Автомобили гораздо быстрее ездят, – солидно говорил он, пододвигая швейцару графин. – Пожалуйста, еще рюмочку. Вот эту – я вам налью, побольше. – Не много ли будет? Я и так пять штучек выпил, а? Да и одному как-то неспособно пить. Хи-хи!.. – А вот Катя с вами вином чокнется. Катя, чокнись по русскому обычаю… — 243 —
|