Том 3. Черным по белому

По твоему, не дробь? Видишь ли что, мой милый… Ты, может быть, и знаешь арифметику, но русского языка нашего великого, разнообразного и могучего русского языка – ты не знаешь. И это нам всем печально. Ступай, брать, Кулебякин, и на свободе кое о чем подумай, брат, Кулебякин. Лысенко! Воть ты, Лысенко, Кондратий, скажешь нам, что тебе известно о цепном правиле? Ты знаешь цепное правило?

– Знаю.

– Очень хорошо-с. Ну, а цепное исключение тебе известно?

Лысенко метнул в сторону товарищей испуганным глазом и, повесив голову, умолк.

– Ну, что же ты, Лысенко? Ведь говорят же: нет правила без исключений. Ну, вотъ ты мне и ответь: есть в цепном правиле цепное исключение?

Стараясь не шуметь, я отодвинул стул, тихонько встал и, сделав общий поклон, направился к выходу.

Любезный директор с белой звездой тоже встал, догнал меня в передней и сказал, подмигивая на экзаменационную комнату:

– Ну, как?… Не говорил ли я, что дока. Так и хапает, так и режет. Орел! Да только, жалко, не жилец он у нас… Переводят с повышением в Харьков. А жалко… Я уж не знаю, что мы без него и делать будем?… Без орла-то!

Мнемоника в обиходе

Я отхлебнул глоток ликера из тонкой хрупкой рюмочки и, разнеженный, утомленный плотным завтраком, спросил со сладкой истомой:

– Значить, завтра утром вы мне позвоните по телефону?

– Да, да, конечно, – ответил мне приятель. – А, кстати, – какой номер вашего телефона?

– Хорошо, что вспомнили – в книжке он не значится. Запишите: пятьдесят четыре – двадцать шесть.

Приятель пожал плечами с выражением заправского лентяя:

– Зачем же записывать? Я и так запомню. Как вы говорите?

– Пятьдесят четыре – двадцать шесть. Он вслушался внимательно в эту цифру и медленно повторил:

– Пять-де-сят че-ты-ре двад-цать шесть. Для одного человека немного.

– Не забудете? – спросить я недоверчиво.

– Ну, чего ж тут забывать. Дело простое: шестьдесят четыре – двадцать шесть.

– Не шестьдесят четыре, а пятьдесят четыре.

– Ага! Пятьдесят четыре… Значит, так: первая половина пятьдесят четыре, вторая двадцать шесть; значит, первая половина вдвое больше второй.

– Что вы! Вторая половина, умноженная на два, дает не пятьдесят четыре, а только пятьдесят два.

– Ага! – согласился приятель глубокомысленно. – Тогда это просто: значить, вторая половина множится на два и к произведению прибавляется два. Видите, как просто.

– В этой простоте есть недостаток, – критически заявил я. – По вашей системе вы можете звонить по номеру двадцать шесть – двенадцать.