– Неужели такую жалкую лягушку, от которой пахнет, как из старого табачного мундштука, могут целовать женщины?.. А жена у него в веснушках, беременная, и ей, от старости, лень ему изменять. Гнездо гадин! Потом, когда бухгалтер отошел, Царапову приходит в голову мысль, леденящая мозги своей безысходностью: – В Петербурге полтора миллиона народу… И все они желчные, в ботинках, забрызганных грязью, ненавидят друг друга… Всякий желает гибели другого, и все полтора миллиона, свалявшись в груду жирных червей на гниющем теле – едят друг друга, размножаясь в то же время со стонами отвращения и ненависти… Хорошо было бы взять сейчас какое-нибудь безболезненное средство и отравиться. Мимо Царапова прошел директор правления. Царапов сделал вид, что прилежно пишет в большой, толстой книге, но на самом деле он думал: – Я умру, а другие будут жить и веселиться. Вспомнит разве кто-нибудь обо мне? Дудки! Даже сестра забудет. Хорошо бы, если бы могли умереть все сразу… весь земной шар. Начинить его динамитом – несколько миллионов пудов (я думаю, если на всех заводах начать вырабатывать динамит, то можно) и потом, нажавши кнопку, трах! Если бы сейчас около меня была такая кнопка для взрыва – ни минуты, то-есть ни одной секунды бы не задумался! Бьет четыре часа. Царапов складывает книги и отправляется обедать. Ест он «домашние обеды». IIIЗа обедом против него сидит чиновник контрольной палаты и студент… А сбоку барышня с противно-светлыми волосами, старая, с длинным носом, плохо-напудренная, и чертежник из адмиралтейства. Суп – с кусочками жира, который Царапов ненавидит всеми силами души. В голубцах ему попадаются нитки, а хлеб черствый, похожи на губку… – Что новенького? – благодушно спрашивает его лысый чиновник. Царапов бледнеет. – Скажите… вам не надоело каждый день, методически, обращаться ко мне с этим вопросом? Что это значит?! Что новенького? Где? В какой сфер? Вчера мы расстались в шесть часов вечера, так что прошло менее суток. Может быть, на службе новенькое? Или у меня в меблированных комнатах? Да ведь, в сущности, вы и вопрос этот задали так – зря! Если бы вас, действительно, интересовали новости, вы бы купили за пятак газету и узнали бы обо всем – в более связной литературной форме, чем от меня. Чиновник берет фуражку и уходит. Царапов вынимает из кармана томик Чехова и, прихлебывая с отвращением жидкий кисель, погружается в чтение. – Николай Львович! – обращается к нему плохо напудренная барышня, капризно надувая губы. – Отчего вы все читаете, да читаете… Поговорили бы лучше со мной. — 152 —
|