|
Да, лежавшее перед ними оружие было для рабов самой великой ценностью, потому что оно казалось им залогом будущей свободы. До самого последнего момента каждый из них в душе сомневался, действительно ли Эк-Лоль пришлет им оружие или это останется только обещанием. И каждый, боясь посеять сомнение в других, молчал. Но теперь оружие лежало перед ними. Первым опомнился, как и подобало воину, Шбаламке. — Его надо распределить, — сказал он. — У Хун-Ахау есть топор, его надо прикрепить к древку. Ты согласен биться священным топором? — обратился он к Хун-Ахау. — Да! — И перед глазами Хун-Ахау мимолетно мелькнуло видение утренней битвы в родном селении, и его пальцы почувствовали крепко зажатое в них топорище. — Да, я буду биться топором! — Прекрасно! Укан, силы у тебя мало, но ты ловок и гибок, как молодой ягуар. Ты будешь метать дротики. — Шбаламке широким жестом показал на две связки дротиков. — Я, чьи дротики никогда не знали промаха, научу, что надо делать! — А что выберешь ты себе, прославленный воин? — спросил Укан. — Моим будет вот это копье и этот топор, — Шбаламке любовно прикоснулся к ним, — а Ах-Мису очень пойдет палица… Великан радостно улыбнулся. — Я уже сам подумал о ней, — признался он. — Она будет летать у меня в воздухе как перышко. — Прекрасно! — повторил Шбаламке. — Оставшееся оружие пойдет новичкам, о которых позаботится Хун-Ахау. А теперь давайте упражняться! Несколько дней пролетели как вспугнутые птицы. Шбаламке заставлял друзей тренироваться с раннего утра до полной темноты, а они каждый день радовали его новыми успехами. Укан безошибочно метал пруты (настоящие дротики Шбаламке берег для битвы) в намалеванный глиной небольшой круг на стене хижины, а палица Ах-Миса то порхала бабочкой около головы наставника, то, со свистом разрезая воздух, со страшной силой обрушивалась на заранее подготовленную связку прутьев. — Подождите, — говорил им гордый Шбаламке, — на днях я подниму вас ночью, и мы повторим все это в темноте. Настоящий воин должен сражаться при любых обстоятельствах. Вскоре в хижине поселилось еще семь человек — молодых рабов, чьи сердца горели при мысли о свободе. Упражнения с оружием пришлись им по душе, и теперь Шбаламке не знал ни минуты покоя. Его новые ученики даже во время отдыха беспрерывно расспрашивали его, советовались, показывали ему свои достижения. А он устраивал им бой по парам, общее сражение, ночные вылазки, нападение на часового. И учитель, и ученики были безмерно довольны. — 89 —
|