|
Судя по всему, Бруно верил, что великая религиозная реформа, о которой мечтали многие, может быть осуществлена посредством египетской астральной магии, или, по выражению Фрэнсис Йейтс: «… реформа произойдет из-за манипулирования небесными образами, от которых зависят все вещи внизу. В книге Бруно… Юпитер провозглашает: «Если мы таким образом обновим наше небо, созвездия и их воздействия будут новыми, и новой будет судьба и отпечаток для всех вещей, зависящих от этого Верхнего мира». [883] «Что это нам напоминает?» — спрашивает Фрэнсис Йейтс. «Безусловно, магический город Адосентин в трактате «Пикатрикс», построенный Гермесом Трисмегистом, который разместил по окружности города «гравированные образы и упорядочил их так, что благодаря их действию жители становились добродетельными и отделенными от всякого зла и вреда…». Так была образована связь между Гермесом Трисмегистом в роли мага и Гермесом Трисмегистом в роли законодателя египтян, который дал им нравственный закон. И такова же, по моему мнению, в трактате Джордано Бруно связь между манипуляцией или реформацией небесных образов и всемирной религиозной и нравственной реформой». [884] В трактате «Пикатрикс» мы узнаем, что Гермес построил храм, посвященный Солнцу. Читатель помнит, что этот солнечный храм, как и магический город Адосентин, во многом напоминал другую герметическую метрополию, описанную в трактате «Асклепий»: «… где боги, осуществляющие свою власть над Землей, однажды вернутся и воцарятся в городе у крайних пределов Египта — городе, который будет смотреть на заходящее Солнце и куда поспешат по суше и по морю все смертные люди…» [885] Здесь следует отметить, что у обоих «крайних пределов» в Египте некогда существовали два великих солнечных города — храма — один на севере (Гелиополь, или Город Солнца) и другой на юге (Карнак/Луксор в Фивах). Мог ли герметический город, описанный в «Пикатриксе», каким-то образом быть выстроен по образцу древних Фив? И не собирался ли Джордано Бруно и другие герметисты-реформаторы эпохи Возрождения ускорить великие религиозные перемены, к которым они стремились благодаря строительству магического «Города Солнца» где — то в Западной Европе? Высокая вероятность того, что Бруно связывал свою «герметическую реформацию» Европы с основанием магических «солнечных городов», подтверждается Гийомом Котеном, в обществе которого Бруно провел некоторое время после возвращения во Францию из Англии в 1585 году. Котен, библиотекарь аббатства Св. Виктора в Париже, сообщает о том, что Бруно «слышал, будто герцог Флорентийский [Медичи] хотел построить Civitas Solis [Город Солнца], где Солнце будет светить каждый день в году…».[886] Одно лишь упоминание слов Civitas Solis немедленно вызывает ассоциации со странной миссией в Париже другого герметического мыслителя. Человек, которого мы имеем в виду, был современником Бруно. Как и Бруно, он был лишенным сана доминиканским монахом, бежавшим из Италии из-за гонений инквизиции, как и Бруно, он вдохновлялся герметическим видением религиозной революции, но главное сходство заключается в том, что этот человек прославился благодаря книге под названием Civitas Solis, или «Город Солнца». Он искал просвещенного монарха с «солнечной» родословной, чтобы основать этот утопический город где-нибудь в центре Европы. — 214 —
|