Правдивая история завоевания Новой Испании

На следующий день Сандоваль потребовал сдачи Уаштепека, но напрасно; тот же ответ дало и боль­шое поселение Йекапиштла12, что было в двух легуа от Уаштепека и охранялось крупным мешикским гарнизоном. Отказы эти неприятно поразили Сандоваля, так как он видел всеобщую усталость; тем не менее он двинулся против Йекапиштлы. Расположено оно было в горах, и наши союзники наотрез отка­зались от штурма - "на то teules [(божества) - испанцы], чтобы идти впереди". Нечего делать, Сандоваль со своими бросился вперед и счастливо проник в это поселение, причем он сам был ранен в голову. Ви­дя это, союзники сейчас же воодушевились и докончили поражение врага; резню они устроили ужасаю­щую, пока Сандоваль, жалея население, не вмешался в дело.

Взяв Йекапиштлу, экспедиция немедленно вернулась в Тескоко. Но Куаутемок, узнав о поражении своих войск, сейчас же послал 2000 больших лодок с 20 000 воинов в Чалько. И случилось, что одновре­менно с въездом наших в Тескоко прибыл и гонец из Чалько с мольбой о помощи. Кортес, в полном не­доумении, гневно обратился к Сандовалю с приказом сию же минуту идти обратно в Чалько и "как сле­дует выполнить порученное". Сандоваль готов был вспылить вследствие незаслуженного оскорбления, но одумался и рьяно понесся на помощь, не давая своим ни минуты передышки. Счастье, что жители Чалько уже сами справились с напастью: им пришла большая помощь из Тлашкалы и из Уэшоцинко. Итак, мешики побеждены были одними лишь индейцами, что для них было страшнее, нежели поражение от испанцев. Сандоваль опять вернулся в Тескоко, гоня множество пленных мешиков. Гнев его долго не унимался, несмотря на извинения Кортеса. Но служба его стала отнюдь не хуже.

В этих экспедициях Сандоваля я не участвовал, вот почему я так необычно говорил "испанцы", "они", а не "мы"; дело в том, что под Истапалапаном я получил опасную рану в шею и с нею промаялся целых три недели.

Так как прибыл Гонсало де Сандоваль со своим войском в Тескоко с большой добычей из рабов и бы­ли многие другие плененные нами в предыдущих походах, ставшие сожительницами, было принято реше­ние, чтобы всех их тут же клеймили. И затем нам было объявлено, что их следует привести в назначенное строение; и все мы, в основном сол­даты, повели тех, что у нас были, дабы поставить на них клеймо Его Величества, которое было буквой "G", что означает "guerra" [(война)], согласно обычаю, как мы и прежде условились с Кортесом, о чем я уже рассказывал, веря, что нам их вернут после того, как оценят по отдель­ности и заберут королевскую пятую часть; но было не так, в Тескоко все случилось хуже, чем в Тепеаке: так, после того как забрали королевскую пятую часть, другую пятую долю забрали для Кортеса, и еще доли для капитанов, а ночью, когда там все рабы были вместе, у нас увели луч­ших женщин-индеанок. Хотя сам Кортес нам говорил и обещал, что лучших рабынь продадут на торгах по той цене, в какую оценят, тех же, что хуже, - по более низкой цене, так что и тут был беспорядок, поскольку королевские чиновники, в чьем ведении это было, творили, что им заблагорассудится, раз за разом все хуже. После этого многие солда­ты, у которых были хорошие индеанки, не желая, чтобы их, как в этот раз, отобрали, прятали их и не клеймили, говоря, что те сбежали, а если кто был любимцем Кортеса, то водил клеймить тайно, ночью, и платил пятую часть, а многие другие оставляли женщин у себя и говорили, что они - naborias [(слуги-индейцы)], прибывшие из мирных поселений и из Тлашкалы. Распределение золота прошло еще более безобразно: у нас не только оттягали лучшую долю, но предъявили еще такие счета и пре­тензии, что мы удивлялись, как мы не очутились должниками!