Правдивая история завоевания Новой Испании

Крепость оказалась оставленной, и Сандоваль мог лишь захватить кое-кого из населения. От пленников он узнал, что кровавая баня удалась по­тому, что наших окружили в ущелье, откуда нель­зя было выбраться. Действительно, стены местно­го святилища были забрызганы испанской кро­вью; на алтаре пред их идолами лежала, в виде ма­сок с бородами, кожа, содранная с двух голов; ко­жа четырех лошадей была также преподнесена их идолам, так же, как и части одежды и вооружения. А на стене одного из домов нацарапано было уг­лем: "Здесь томился я, несчастный Хуан Иусте, со многими товарищами". А был этот Хуан Иусте7 одним из виднейших идальго у Нарваэса. Как ни содрогались мы при этом зрелище, но во имя дела пришлось не мстить, а оказывать снис­хождение: ничего мы не сделали с пленниками, а послали их в горы, чтоб они привели разбежав­шихся жителей. Те вернулись, присягнули на вер­ность, и путь в Тлашкалу отныне был свободен. Изготовление частей наших бригантин между тем было закончено. Выставлено было Тлашкалой 8000 носильщиков, и столько же воинов охраны, и еще 2000 несли разные припасы. Тлашкальской охра­ной командовал храбрый Чичимекатекутли, общее командование было у Сандоваля, а наш бравый Мар­тин Лопес специально присматривал за транспортировкой корабельных частей. По пути чуть не вышла размолвка: Сандоваль приказал Чичимекатекутли оставаться в арьергарде, а тот обиделся, видя в этом недоверие к его храбрости; лишь когда Сандоваль указал, что мешики имеют обычай нападать именно на арьергард, а посему это наиболее почетное поручение, он успокоился и просветлел.

Но нападения на сей раз не последовало, и вся колонна благополучно дошла до Тескоко. Вступление было грандиозно: тлашкальцы надели лучшие и наиболее яркие накидки и плюмажи из перьев и шли ве­ликолепно слаженными рядами под звуки барабанов и труб. Порядок был столь образцовый, что ряды ни на минуту не расстраивались; а ведь вся колонна растянулась на больше полдня пути! Радостно гре­мели лозунги: "Да здравствует император, наш сеньор!", "Испания! Испания!" и "Тлашкала! Тлашка-ла!"... Кортес и все капитаны вышли навстречу, и Чичимекатекутли удостоился высоких почестей.

Деревянные части были сложены подле канала, и немедленно Мартин Лопес принялся за сборку, при­чем ему помогали другие наши мастера - Андрес Нуньес, старший Рамирес, Диего Эрнандес и другие. Ра­бота кипела, и вскоре сборка закончилась; оставалось лишь проконопатить и просмолить, да поставить мачты и реи. Надзор велся усиленный, ибо трижды мешики пытались поджечь бригантины. При последней попытке мы изловили десятка два индейцев и от них узнали, что Куаутемок не менее энергично готовит от­пор: день и ночь готовится оружие, строятся укрепления, свозится провизия. Только что прибывшие тлаш­кальцы, а их было более 15 000, плохо мирились с выжиданием. Более всего горячился сам Чичимекатекут­ли, желавший "немедленно послужить нашему великому императору". Кортес очень его благодарил за столь великую ревность и, наконец, объявил, что намерен идти против Шальтокана8, лежавшего посередке одного из озер в 5 или 6 легуа пути, и выступил лично с 250 солдатами, 30 всадниками, с Педро де Альварадо и Кристобалем де Олидом, множеством арбалетчиков и аркебузников, со всеми тлашкальцами и от­рядом воинов Тескоко, большинство которых были знатные. Доступ к поселению Шальтокану был по од­ной лишь дамбе, а посему все наши требования о мире встречались глумлением и насмешкой.