Правдивая история завоевания Новой Испании

Зато не менее чуток был Мотекусома к обидам и недостатку уважения. Помню, как один из наших солдат, здоровеннейший детина из матросов, которого звали Трухильо, вел себя не очень пристойно во время несения охраны, Мотекусома пожаловался, но паж Ортегилья сумел извинить солдата настолько, что монарх даже подарил ему несколько вещиц ценою в 5 песо. Столь неожиданный поворот сбил солдата с толку, и в следующее свое дежурство он уже нарочно повторил свою выходку. Конеч­но, он был сменен капитаном стражи Хуаном Веласкесом де Леоном и больше не назначался во внут­ренние покои.

Или еще случай с Педро Лопесом, великолепным арбалетчиком, но абсолютно неотесанным и гру­бым. Как-то ночью, стоя на страже у опочивальни Мотекусомы, он громко заметил разводящему: "Хо­тел бы я, чтобы этот собачий сын, этот язычник, околел скорее; из-за него добрым христианам приходит­ся сокращать свою жизнь ночным бдением". Мотекусома слышал это, на следующий день пожаловался Кортесу, и тот подверг солдата бастонаде5. С тех пор никто уже не нарушал должной тишины; а если спросить, прав ли был Кортес, налагая столь тяжкое взыскание, то не следует забывать, что сам Мотеку­сома всегда был приветлив и тих, а главное - в его руках все же была жизнь всех нас: выскажи он недо­вольство, сейчас же обрушились бы на нас бесчисленные его подданные, воинственный пыл которых он и без того еле-еле сдерживал.

Испытал и я на себе благожелательность Мотекусомы. Узнав, что я один из тех, которые первыми прибыли в эти места, еще до Кортеса, Мотекусома нередко заговаривал со мной, одаривал меня разны­ми ценностями и даже особенно отличил тем, что однажды передал мне одну из прежних своих жен, до­нью Франсиску, в высоком происхождении которой никто не мог усомниться, кто ее видел хоть раз.

Так жил среди нас великий монарх, скромно и незаметно, в плену, но продолжал вершить все нуж­ные дела, не исключая приемов многочисленных далеких сеньоров, военачальников и сановников. Но вернемся к прерванному нами рассказу.

Когда весь тот груз для изготовления бригантин прибыл, Кортес сообщил Мотекусоме, что очень бы хотел для плавания по озеру построить два небольших корабля, а посему он просит отрядить мешикских плотников на помощь двум нашим мастерам Мартину Лопесу и Андресу Нуньесу. Строевой лес был лишь в четырех легуа от Мешико, а посему его быстро доставили; столь же скоро продвигалась и сама постройка, ибо мешикские мастера, получив модель, работали с изящной точностью, В короткий срок оба корпуса были готовы проконопачены и просмолены, мачты были поставлены, реи подвешены, и даже был сделан особый навес через весь корабль, надежно закрывающий, согласно погоде, Оба корабля удались на славу, точно Мартин Лопес работал целый месяц над моделью: да и вообще он был мастер своего дела, и им были построены те 13 бригантин, которые потом так сильно способствовали взятию Мешико, о чем будет рассказано впереди, и он был хорошим солдатом на войне. Как раз во время работ Мотекусома сообщил Кортесу, что хочет выйти и пойти в их святилища на совершение жертвоприношений и выполнить религиозные обряды для своих божеств, что для него было необходимо. Этим его выходом, прибавлял он, еще раз удастся показать, - его военачальникам и знати, особенно, конечно, его племянникам, которые каждый день приходили, говоря ему о желании освободить его и начать войну, прося его разрешения, направляемые их божеством Уицилопочтли6, - что он не пленник, а добровольно проживает у нас, и всякие нашептывания должны поэтому прекратиться, в ином случае они поступят по-другому. И на просьбу Мотекусомы Кортес возражал вначале, но, в конце концов, согласился и сказал ему, что он, Мотекусома, потеряет жизнь, если при этом будет замечена какая-нибудь наглая выходка или его военачальники и papas [(жрецы)] попробуют силой отбить его, так как в таком случае капитаны и солдаты, посланные с ним стеречь его персону, тотчас его убьют; Кортес пожелал ему доброго пути, поставив условие, что не будет человеческих жертв - этого великого греха против нашего истинного Бога, что Мотекусома и обещал. Зато он мимо ушей пропустил наставление Кортеса, чтобы там [(в святилищах)] поставили наши алтари и изображение Нашей Сеньоры, перед которыми и следовало молиться. Шествие совершалось с великой помпой, как в прежние времена. Участвовало множество главных касиков; сам Мотекусома передвигался в своих богатейших носилках; перед ним несли жезл, или посох, знак власти его королевской особы, который, кстати, и до сих пор остался у наших вице-королей в Новой Испании. И с Мотекусомой были, чтобы стеречь его, 4 капитана - Хуан Веласкес де Леон, Педро де Альварадо, Алонсо де Авила и Франсиско де Луго - и 150 солдат, с ними был также падре [Бартоломе де Ольмедо] из [Ордена Нашей Сеньоры] Милостивой, чтобы не давать Мотекусоме учинять человеческие жертвоприношения.