|
Лаврентьевская летопись (перевод) Так воспринимались на Руси трагические события XIII века всеми— от смерда до князя. Пассионарная вспышка одного суперэтноса обернулась смертельным ожогом для других народов. А последовавшее вслед за тем 300-летнее иго отнюдь не без оснований нарекли татарщиной. Однако, как ни странно, поражение, унижение и порабощение русского народа имели не одни только отрицательные, но и положительные политические последствия. Раздробленные и малосильные русские удельные княжества под властью монгольских ханов постепенно обретали цементирующее общегосударственное начало, єдиноначальную власть и централизованное управление. К такому выводу еще в 20-е годы XX века пришла плеяда русских историков-евразийцев: «Московское государство возникло благодаря татарскому игу. Московские цари, далеко не закончив еще "собирания Русской земли", стали собирать земли западного улуса Великой монгольской монархии: Москва стала мощным государством лишь после завоевания Казани, Астрахани и Сибири. Русский царь явился наследником монгольского хана. "Свержение татарского ига" свелось к замене татарского хана православным царем и к перенесению ханской ставки в Москву. Лаже персонально значительный процент бояр и других служилых людей московского царя составляли представители татарской знати. Русская государственность в одном из своих истоков произошла из татарской, и вряд ли правы те историки, которые закрывают глаза на это обстоятельство или стараются преуменьшить его значение». Н. С. Трубецкому вторит другой историк-евразиец — Петр Николаевич Савицкий (1895—1968): «В лоне монгольской державы сложилась новая Русь. Едва ли не этим определилась и определяется вся дальнейшая судьба человечества». Среди советских историков концепция евразийцев не встретила особой поддержки. Долгое время, заняв круговую оборону и практически в одиночку, ее отстаивал только Л. Н. Гумилев. Его взгляды по этому вопросу как всегда отличались непреклонной страстностью. «Я, русский человек, всю жизнь защищаю татар от клеветы...»— говорил он незадолго перед смертью в одном из интервью. И был прав: история людей — и тем более их мировоззрения — не всегда совпадает с историей биосферы и ноосферы: они же в любом случае выступают в качестве решающего и определяющего начала. 9. В ПОГОНЕ ЗА ЗОЛОТОЙ БАБОЙ Для иноземной Европы и всего остального мира таинственная Золотая Баба (рис. 75), или просто Злата Баба — так поименована она в Новгородской летописи, — долгое время выступала чуть ли не своеобразным символом Сибири. Ее упоминали кстати и некстати, при каждом удобном случае изображали на картах (рис. 76), хотя мало кто мог сообщить что-нибудь вразумительное. Считалось, что это очень древний языческий идол, отлитый из чистого золота и передаваемый по наследству от поколения к — 145 —
|