|
Известно, что ацтеки сжигали древние кодексы. В то время, когда тольтеки достигли пика своего величия примерно в X столетии н.э., ацтеки числились среди племен, известных как чичимеки, то есть «варвары», бродячие охотники засушливых областей северной Мексики и юга штата Техас. Когда тольтеки правили в Туле, чичимеки в большей мере озабочены избеганием скорпионов и гремучих змей, чем прекрасными достоинствами мифологического тона. Когда, начиная приблизительно с тринадцатого столетия, эти племена стали мигрировать в центральные районы Мексики, они впервые вошли в контакт с высокой цивилизацией. Ацтекские версии мифов о Кецалькоатле представляют собой переработки древних источников, чьи письменные версии они уничтожили. Ацтеки уничтожали эти кодексы, с тем чтобы их собственная версия мифологической базы данных не могла бы оспариваться. Частью этих усилий было отражение фа-талистского видения, которое будет оправдывать действия Ацтекской Империи. Хотя я должен был еще осознать величие этого видения, я к тому времени знал достаточно, чтобы определить словоупотребления гибели. Новое прочтение ацтекского мифа о падении Кецалькоатля меня потрясло, и не просто потому, что рассказ был функционально .идентичен андскому мифу о Лисе и Перепеле. Было дово льно необычно предположить, что уже в девятом или десятом столетии происходил своего рода обмен между Андами и Мексикой. Более обнадеживающим был тот факт, что и инки, и ацтеки, казалось, начали фактически одновременно развивать «идиому гибели». Ацтекский миф, составленный где-то в 1400-х годах, должно быть, происходил от более древних источников. Перепел — это теперь злое животное, ассоциировавшийся повсеместно ацтеками с сексуальной непристойностью. Судьба приключения Кецалькоатля окончательно решается тогда, когда перепел «клюет» кости предков. И в то же самое время, в пятнадцатом столетии, в Куско совершенно неожиданно созвездию льюту дается второе имя, «некто, кто поедает предков». Я не знал, что происходит. Все, что я мог разглядеть, заключалось в том, что, начиная с времени составителей уарочирийских мифов, у инков произошел радикальный сдвиг в восприятии небес и что он включал в себя процесс проецирования чувства вины на звезды. Я ощутил, что корень этой идеи был связан с толчком, приданным техническому языку мифологии воинами после падения Уари. Это было открытием сезона на политическое использование священной традиц ии. Что ж до того, почему весь это т процесс, казало сь, развивался также в Мексике, я оставался в недоумении. Все, что я мог бы уяснить, состояло в том, что инки и ацтеки, казалось, возлагали вину за что-то на звезды. В уарочирийских мифах животные-звезды были «ответственны» за события в небесной сфере, но не было ничего подобного этому. У инков заразительное предчувствие висело в воздухе. В Куско произносились пророчества. А там, в небесах, нечто клевало кости предков. — 262 —
|