|
И вот в середине июля вместе с директором заповедника ко мне на работу пришёл крепкий, красивый, молодой хант. Он был одет по- летнему во всё национальное: лёгкая суконная куртка, такие же штаны и на ногах, вместо традиционных сапог, кожаные лёгкие нырики.
- Знакомься! - представил гостя Игорь Иванович. - Это Николай Кинямин, один из лучших охотников нашего промхоза.
- Николай! - протянул мне свою руку молодой хант.
- Вы тут беседуйте, а я пошёл по делам, - раскланялся директор заповедника.
Я предложил Николаю сесть. По-быстрому вскипятил чай.
- Как будешь пить? - спросил я его. - По-купечески или как мы?
- По-купечески, - улыбнулся гость.
Я пододвинул ему заварку и спросил:
- До вас ещё экспедиция не добралась?
- Пока нет, но по плану через год-два собираются ставить буровую рядом с юртами, - вздохнул охотник. - Тогда нашим девкам - конец!
- Это почему? - поинтересовался я.
- Как почему? - удивился Николай. - Киняминские мужики все охотники, осенью пойдём на промысел. А буровики с водкой к дочерям и жёнам... Они так всегда делают. И на Торум-Ягуне, и на Агане.
- Тогда оставьте кого-нибудь для охраны юрт!
- Буровики с него и начнут спаивать посёлок, - засмеялся охотник. - Он их сам и приведёт в наши дома.
- Вот так дела! - растерялся я. - Что же тогда делать?
- Пока не знаю, — попивая чай сказал мой новый знакомый. - Может уйти придётся.
-Куда?
- Или вниз, или вверх. Лишь бы подальше от буровых.
- Но у нефтяников под рукой вездеходы - ГТТ или газушки, - напомнил я. - А то и вертолёты.
- Это так, - вздохнул охотник, - пока экспедиции не было, мы жили хорошо. А сейчас не знаю, что будет.
- А если переехать на Кульёган? - посмотрел я на задумавшегося ханта. - Это уже Нижневартовский район и там нет никаких экспедиций.
- На Кульёган никто из наших не поедет, - сказал Николай. - Знаешь, как переводится с хантейского «Кульёган»?
- Откуда же мне знать? Я ведь не хант.
- Кульёган переводится как река духов. «Куль» - это злой дух или чёрт.
«Вот оно что? - подумал я про себя. - Оказывается даже реку ханты назвали по маячке. Однако пытались на ней жить...»
Не прошло и часа, как, поняв друг друга, мы с Николаем Кинями- ным стали друзьями. Я подарил ему ненужные мне бочки под топливо и поделился кое-каким нужным ему столярным инструментом. Он в свою очередь пригласил меня к себе в гости и пообещал познакомить со стариком-сказателем народных хантейских сказок...
Из беседы со своим новым товарищем я понял, что Николай никакой маячки не боится. Побаивается он только жадных до пушнины и молодых красивых женщин - работников буровых. Но больше всего меня обрадовало то, что Николай Кинямин - абсолютный трезвенник.
— 190 —
|