- Пойдёмте ко мне, - подошёл я к нему. - У меня уже всё готово, и за компанию будет веселее.
- Мне как-то неудобно, - посмотрел он на меня. - Я лучше сам по себе...
- Не стесняйтесь, - сказал я ему. - Мы же соседи, в следующий раз чай пойдём пить к вам. А сегодня за мой приезд.
- Тогда я возьму вот свои булочки, правда, они не свежие, - сконфузился старик, доставая из палатки какой-то пакет. - Вчера внук привозил, за ночь успели высохнуть.
- А вы сами откуда? - спросил я его, когда мы подошли к моей палатке.
- Из Парабели, я местный. Отсюда на посёлок идёт дорога: по ней ко мне иногда приезжает на газике мой внучек.
У старика легкий низкий голос, приятное доброе лицо и умные открытые глаза. Он сел напротив меня и положил свою повисшую на сухожилиях и коже левую руку себе на колени.
- Меня звать Василием Петровичем, - представился он.
- А меня Юрием, - протянул я свою руку для рукопожатия. - Хоть я и не употребляю, но у меня в шакше кое-что есть. Вы что предпочитаете: вино или «столичную»? - засуетился я.
- Сегодня самый раз - слабозаваренный чай. Я же после процедуры, - улыбнулся старик.
- В таком случае он уже перед вами, - показал я на чайник. - Но сначала надо хорошенько покушать.
- Есть я тоже не хочу, - сказал Василий Петрович. - Разве что за компанию?
Наступила светлая северная ночь. Рядом с разбросанными вокруг палатками дымили костры, оттуда слышались глухие голоса и смех. Сидя напротив друг друга, мы не спеша поели, попили чаю и постепенно разговорились.
- Ты, Юра, где работал охотоведом? - спросил меня Василий Петрович.
- На Орловке в Верхнекетском районе.
- Понятно, - задумчиво посмотрел на меня старик. - А ты когда- нибудь бывал на Васюгане?
- Нет, не бывал.
- Хорошая река, красивая, - почему-то вздохнул Василий Петрович. - Я там был, но давно... А вообще-то я омский. Но всю жизнь прожил в Нарымском крае.
- Попали когда-то по распределению? - спросил я.
- По своей воле. Другое тогда было время. Люди во что-то верили, к чему-то стремились. Это сейчас живут одним днём как жуки- пауки... - опасаясь, что его слова могли меня обидеть, старик замолчал.
- Я с вами согласен, - поддержал я его мнение. - Так оно и есть. Каждый старается жить только для себя. И ему наплевать, что происходит в обществе и куда оно катится.
- Тогда мы думали иначе, - посмотрел на светлое ночное небо Василий Петрович. - Стремились быть полезными своей стране, своему народу. Красивое время было!
- Вы, наверное, страстно любили охоту? - намекнул я старому человеку на его травму. - Это ведь медведь... Удивительно, как вы живы-то остались?
- Медведь, - посмотрел на неподвижно лежащую на колене руку старик. - Но охотником я страстным не был. И выжил я чудом. До сих пор удивляюсь, почему я тогда не умер. Просто какая-то сила меня удержала в этом мире.
С этими словами Василий Петрович поднялся, поблагодарил меня за ужин и компанию и собрался идти к себе.
— 182 —
|