|
Владыка был коммуникабельным человеком, интересным рассказчиком и просто приятным собеседником. Помню, как в Иерихоне он познакомился с арабом‑мусульманином, который приходил к нему в гости. Они могли часами общаться на арабском языке, о чем – не знаю, так как из арабского понимала только отдельные фразы. Арабы, евреи, греки, русские – каждый чувствовал в отце Зосиме искренность, и эта открытость и любовь притягивали к нему людей разных национальностей и вероисповеданий. Литургия у дуба Мамврийского. Хеврон. 1999 г. Монахиня Гавриила (Меркулова): Как я уже говорила, выходить нам из дома, где мы жили, было запрещено. Но только представить – как тяжело сидеть неделями в одной душной комнате!.. Однажды мы рискнули выйти в сад, который, вроде бы, находился на «их» территории. Сопровождал нас, на расстоянии двух метров, солдат с автоматом. И вот мы идем – и заходим в самую глубину сада. И вдруг видим: на каком‑то шезлонге полулежит, нога на ногу, зарубежная сестра, в руках у нее газета, в которую она вся погружена... Солдат в изумлении переводит взгляд с нее на нас – и обратно: нас он с газетой в руках никогда не видел. К тому же в Интернете в то время они постоянно писали, что их притесняют, не дают молиться, не дают никуда выходить и мы над ними всячески издеваемся. А тут, как говорится, картина налицо. И я даже пожалела, что нет у меня с собой фотоаппарата, чтобы эту картину запечатлеть. Но когда рассказали отцу Зосиме, он только улыбнулся: «Сестры, старайтесь все покрывать любовью. Придет время – и они будут относиться к нам совсем по‑иному...» И он был прав: так потом и произошло. И когда в Пасху отец Зосима послал куличи, яйца и творожную пасху зарубежным братьям (сестер тогда уже сменили), то эти братья приняли наши дары со слезами и только просили прощения, что взамен ничем не могут нас угостить... В монастыре Онуфрия Великого. 1999 г. Он очень любил угощать арабских солдат, поить их чаем и кофе, беседовать с ними. Мы только удивлялись: как можно за такой короткий период так выучить арабский язык. Он настолько покорил их своей любовью, что они стали настоящими друзьями... Инокиня Рахиль (Ларионова), насельница Горненского монастыря: Когда отца Зосиму перевели обратно в Данилов и он уехал в Москву – было, конечно, тяжело. Я пожаловалась на эту тяжесть нашей схимнице, матушке Марии, и она обещала помолиться. Видимо, молитва ее была сильна – очень быстро я снова пришла в себя. Я вдруг осознала, что я – отдельная личность, самостоятельный человек (во всяком случае, так должно быть!) и что я не могу терять себя от расставания с другим человеком, пусть даже это и замечательный священник. И однажды это поняв, я в дальнейшем уже не позволяла себе потерять какую‑то меру – «держала дистанцию». — 57 —
|