|
Геннадий Корнилов, председатель Наблюдательного совета ОАО «Золото Якутии»: Многие из нас, вспоминая свои встречи с владыкой Зосимой, говорят о том, что у них были какие‑то особые взаимоотношения с этим замечательным человеком. Не сомневаюсь, что они говорят искренне. Но мне кажется, что это ощущение – свидетельство духовной высоты, духовного искусства почившего владыки. Да, он умел общаться с людьми так, что каждый из нас мог почувствовать: «А у нас с владыкой – самые близкие отношения!» Что ж, каждый из нас обладает своими правами на память о владыке, своими воспоминаниями, своим особым взглядом на его жизнь. Но я надеюсь, что из множества этих разнообразных взглядов может получиться цельный и выразительный портрет этого большого человека... Иеромонах Ефрем (Пашков): Для очень многих людей сан епископа означает, в первую очередь, внешний почет, внешний блеск, но мало кто осознает: епископское служение – тяжкий крест. Это касается любого архипастыря. Владыка Зосима никогда не гордился своим саном, никогда не использовал его для получения личной выгоды или каких‑то привилегий. Однажды он сказал: «Если я епископ, то и смиряться должен больше всех». Помню, после завершения миссионерского сплава в 2008 году участники поездки стали разгружать вещи, оставшиеся продукты, рыбу, и владыка наравне со всеми участвовал в этой работе, как простой послушник. И таких примеров в его жизни было великое множество. Епископ Зосима твердо хранил свои монашеские обеты, в том числе и обет нестяжания. В Якутск он прилетел с одним чемоданом, никакого собственного имущества у него никогда не было. Прилетая в Москву по делам Епархии, он останавливался у своих родителей или в Даниловом монастыре. Единственное, что покупал владыка, – это книги, особенно посвященные истории Русской Церкви XX столетия. Им был собран уникальный архив документов по данному периоду, которые он вводил в научный оборот. Во время богослужения епископ также являл собой пример скромности. В 2010 году на Пасху ему подарили красивое красное бархатное облачение. Владыка послужил в нем только на Благовещение (пришедшееся на Пасхальную седмицу) и сказал: «Приберите его». Сколько потом ни просили его надеть этот подарок, он не соглашался. Это не было чем‑то наигранным, это было естественным движением его души. Всегда в простом подряснике и скромной рясе, он мог спокойно идти по городу пешком. Те, кому удавалось общаться с владыкой в простой, неформальной обстановке, поражались красоте его души. В такие моменты легко решались самые трудные житейские вопросы. Он давал совет, но очень осторожно, ненавязчиво, всегда оставляя последнее решение за человеком. — 116 —
|