Схиигумен Алексий

Как-то батюшка сказал:

— Я езжу кому во спасение, а кому на осуждение.
Скольких же людей он спасал и продолжает спасать!

Подобно другим верным избранникам Божиим, ба­тюшка на протяжении всей своей жизни нес тяжелый крест: тяжкие болезни, клевету и укорения. Жизнь его, таким образом, уподобилась жизни распятого Христа.

Батюшка всю жизнь болел, но особенно его здоровье ухудшилось в последние 3-4 года. Он совсем перестал ви­деть. У него все время болел желудок, в груди была, посто­янная боль и как комок стоял. Пища почти совсем не проходила. В основном его болезни были следствием не­подвижного образа жизни. Даже трудно себе представить — всю жизнь просидеть в "деревянном ящике", как сам батюшка называл свою коляску.

Когда батюшку поднимали с коляски, уже только одно прикосновение к его телу причиняло ему сильную боль. Он прилагал большие усилия, чтобы не застонать. На его лице было написано, какие он испытывал муки. Он уже не мог сдерживать себя, чтобы его страдания не видели окружающие.

Батюшка уже почти совсем не мог держать свою голо­ву, она теперь всегда лежала запрокинутая на спинку ко­ляски.

Одним ухом он не слышал. Приходилось по нескольку раз громко повторять свой вопрос. Чтобы лучше услы­шать, батюшка старался приподнять свою голову, но это ему удавалось лишь на несколько мгновений. Потом он ее обессиленно ронял.

Многие приходящие, видя, как тяжело дается батюшке отвечать на вопросы, посмотрев некоторое время на его мучения, со слезами уходили, так ничего и не спросив. Они боялись лишний раз причинить ему боль.

Батюшка сильно уставал от посетителей, но если по­зволяли силы, всегда старался выходить к людям. Видно было, что он себя до конца отдает в самопожертвование. Какое у него было изможденное лицо, особенно после "отчиток" над болящими.

У батюшки с рождения был сильный дефект речи. Го­лос был очень слабый. Слова он произносил с большим трудом. Речь его была очень лаконична, он никогда не го­ворил пустых слов. Кто слышал его в первый раз, часто не могли понять его ответов. Но удивляло то, что если чело­веку очень нужно, то он и с первого раза все понимал и без помощников.

В конце его жизни приходилось очень близко подстав­лять ухо к его едва шепчущим губам и затаивать дыхание, чтобы услышать его ответ. Было видно, что для ответа ба­тюшка собирал последние свои силы и как бы выдыхал свои слова. Казалось, что слова слетали уже не с языка, а с его души.