|
Затем – тенденциозный подбор мнений других ученых. Из каждого научного труда можно «выдернуть» несколько фраз и при их помощи необходимым образом изобразить позицию его автора. Такая «ссылка на источники», когда точка зрения другого деятеля науки намеренно искажается, приводится в «соответствие» с утверждаемой идеей, имеет своей целью создать впечатление, что все ученые в этом вопросе единомысленны. На самом же деле такого единомыслия не существует. В других трудах, напротив, наблюдается метод дискредитации своего оппонента. А некоторые из ученых действуют точь-в-точь по методу Остапа Бендера, который начал спор с утверждения: «Бога нет, это медицинский факт», а так как это доказано якобы наукой, то и доказывать больше нечего. Нечестность полемики проявляется еще и тогда, когда человек апеллирует к страстям своей аудитории. В прошлом веке была обнаружена рукопись «Учение двенадцати Апостолов». До сих пор ученые спорят о том, к какому времени принадлежит этот памятник, Церкви он принадлежит или нецерковным кругам и т. д. Между тем, только сама Церковь может сказать, ее это произведение или не ее. Когда в научном мире был поднят вопрос о подлинности посланий священномученика Игнатия Богоносца, то были выражены противоположные мнения: одни говорили, что они подложные, другие – подлинные, третьи утверждали, что эти произведения подвергались в позднейшее время интерполяции[52], некоторые полагали, что послания были сокращены и т. д. Таким образом, светила европейской науки выражали диаметрально противоположные мнения, которые невозможно было согласовать. И поэтому, когда вы сегодня слышите слово «псевдо», то помните, что ученый, стоящий вне Церкви, потерял самый главный ориентир – традицию, предание и преемственность. У него другой метод, казуальный, то есть случайный, он делает выводы из разрозненных фрагментарных фактов, совпадений. Церковь всегда была ближе к тем событиям, о которых теперь спорят. Отцы Церкви знали ее жизнь и поэтому интуитивно скорее могли отличить подлинник от фальшивки, чем те ученые, которые такой духовной интуицией не обладают. К тому же древние Отцы лучше знали саму патристику, поэтому могли с большим правом сказать: истинно или ложно, свое или чужое. И конечно, те Отцы Церкви, которые стояли ближе ко времени создания этих произведений, лучше могли ориентироваться, подложные они или нет, чем мы – по прошествии стольких столетий. Поэтому наиболее объективным во всех отношениях является голос Церкви, а не мнение человека, который полагается на силу своего собственного интеллекта и почему-то предполагает, что именно он нашел и обрел истину. История свидетельствует о том, как часто то, что считалось опровергнутым, оказывалось на самом деле истинным. Сколько таких свидетельств представила нам археология! А те произведения критического направления, которые когда-то казались последним и неизменным словом науки, теперь воспринимаются как ее детский лепет... — 182 —
|