|
На зелененьких ножках весны. Приходите ко мне молодеть. Ванну примите в горной реке. Надо только рекой овладеть И держать ее гриву в руке. Приходите ко мне погрустить, - Это лучше всего у костра. Надо голову чуть опустить И тихонько сидеть до утра... - Бедненький мой! – Вера подошла и как-то по-матерински, бережно обняла Асинкрита. – Тебе Господь дал такое нежное сердце, а ты его в броню заковал. А теперь не знаешь, как тебе быть – то ли броню разбить, то ли сердце остановить. Для первого у тебя сил нет, для второго – мужества. Сидорин отшатнулся и посмотрел на Толмачеву, будто впервые увидел. - Это же надо! Куда им до тебя... - Кому? - Грасианам и прочим гиллелям с их мудростью. - А зачем мудрость, коли сердца нет? - Ты знаешь, Вера, я всю жизнь завидовал Игорю Кожину. - Он никогда не читал книг? Сидорин засмеялся. - Не поверишь. Но я завидовал другому: у него была старшая сестра. - Не поверишь, а я завидовала Люське Золотцевой: у нее был младший брат. - И чтобы разница так года три-четыре, максимум пять, не больше. - Правильно. Ой, на что ты намекаешь? Сидорин не ответил. Лицо его как-то вдруг просветлело, как у человека, внезапно решившего важную задачу. - Ты принял решение? - Кажется, да. - Поедем вместе. Переночуешь у нас, а завтра... - Нет, в больницу я не вернусь. Не подбивай. Самое главное ты поняла, осталось понять самую малость. Я работал рядом с вами – с тобой, Сашей, и видел... видел ваши глаза. -Причем тут глаза? - А при том. Язык солжет, даже сердце слукавит, а глаза нет. Не люблю пафоса, не хочу говорить, что работа была и есть для вас праздник, но это – ваше. Бог каждому дает свой талант. Помнишь эту притчу? Один человек умножил свой талант, другой закопал его в землю. Вы – умножили. - Но ведь ты прекрасный хирург... - Не то, не то, Верочка. Я отбывал повинность. - Не верю. - Поверь. - А зачем же ты... - Это долгая история, как-нибудь в другой раз. Там, в Березовском, я вдруг понял про себя простую вещь: если бы я не думал о том, как закончится рабочий день, и как мы встретимся с Людочкой, я бы его вытащил. - Это неправда! Его вытащить было нельзя. - Можно, Вера, можно. Когда живешь по пунктами кодекса... - По чему живешь? Но он словно не слышал ее вопроса и говорил все горячее и горячее: - ... когда заранее имеешь в руках оправдание – я, видите ли, не желал ему зла, то никогда не сделаешь сверх того, что ты можешь. А когда перед тобой лежит больной человек, и у тебя есть шанс его спасти... Он вдруг замолчал и как-то весь сник, а затем еле слышно закончил фразу: — 40 —
|