|
Неожиданно старик улыбнулся и, протянув руку, потрепал Сидорина по голове. - Не горюй. А у отца Николая и Феденьки все хорошо. Кланяться тебе велели. Нет, это уж слишком. Асинкрит с удивлением посмотрел на старика, но тот не отвел взгляда. - А откуда... - Думаешь, вот возьму, и все тебе скажу. Хочешь верь, хочешь нет – твое дело. - Почему-то верю... А вас случайно не Николаем Угодником зовут? Простите, - последнее слово Асинкрит произнес неожиданно для себя самого. - По-разному меня называют, - уклончиво ответил старик, – стоит ли об этом говорить. Ты, знаю, стихи очень любишь. Хочешь, я тебе кое-что почитаю? - Хочу, - Сидорин был совсем сбит с толку. Старик стал читать. Это были стихи Виктора Гаврилина, поэта из Солнечногорска, с которым Асинкрит познакомился совсем недавно. С восемнадцати лет, после несчастного случая, Виктор был прикован к постели. Не то, что двигаться, даже есть без посторонней помощи, он не мог. А стихи его, глубокие, пронзительные сразу запали в душу Асинкрита. Среди них было Ито, что читал сейчас незнакомец: Стена берез, где проступила медь, еще постой в обилье августовском, не облетай, не дай мне разглядеть ни ворона, ни тучи над погостом, куда нескорый протянулся путь через чужую скорбь, через долину. О, как легко еще с лица смахнуть не сеть морщин, а только паутину! Ее полно в запущенном лесу, где никогда не навести порядок, где дым костра колеблем на весу. И я не знаю, почему он сладок. Кадит, сгорая, небыль и былье, и нету слез – иль брага жизни слаще, чем горькое отечество мое, иль этот мир уже не настоящий? И кажется мне, Родина моя, ты просто даль, и выдумка, и память. И в долгих святцах, за тебя моля, осталось свечи возжигать и плавить. И дней земных пусть и сурова нить – как рвется все! – боюсь с тобой разлуки, и всю тебя мне не с кем разделить, как одиночество предсмертной муки. Они надолго замолчали. Первым тишину нарушил Асинкрит: - Выходит, я не случайно познакомился с Гаврилиным? - О, люди! – выдохнул старик, - когда ты будешь отвечать за свои слова? Ты спрашиваешь о том, о чем знаешь сам. Ты же другое хотел спросить, правда? - Правда, - тихо признался Сидорин. – Его крест... намного тяжелее моего? - Так нельзя говорить, - ответил старик, - и сравнивать нельзя. Главное, что каждому из вас он дан по силам, по его силам. То, что несет Виктор – ты не смог бы понести. И наоборот. Что так смотришь на меня? Вот сегодня твой путь в Богословку лежит, так? - Так. - Название тебе очень понравилось. А завтра в Шацк. Верно? — 259 —
|