|
стательства за мир Богородицы не может не передаться тем, кто с ним рядом. Она буквально окутывает, стоит только переступить порог кельи. Верю, что и Сама Пречистая Покровом Своим покрывает эту келью. «В рожде-стве-е девство сохрани-и-ла еси», – запел батюшка тропарь праздника, увидев меня. Затем кондак и сугубая ектения. Благословения. Особая радость от встречи – такой радости нигде нет больше. Тихий разговор, молитва. И среди прочего мой недоуменный вопрос: – Когда мне бывает невыносимо тяжко, батюшка, я к Вам обращаюсь с просьбой молитв издалека. Гляжу на Вашу фотографию и прошу молитв. Простите меня, я даже через океан Вам не даю покоя… – Дорогой Владыко! Не смущайтесь этим. Будем молиться друг за друга – это так важно! По молитвам Господь чудеса творит! И совсем тихо добавил: 167 – Я всегда знаю, когда Вам тяжело, когда Вы нуждаетесь в моих молитвах и обращаетесь ко мне, я это чувствую. Я знаю, что Вы просите молитв, и всегда молюсь за Вас. Батюшка обнял мою голову своими руками, прижал к груди, и, как всегда, все тяготы, заботы и переживания исчезли. Была только одна мысль: «Подольше бы батюшка так не отпускал». Что может быть важнее и утешительнее этих слов? Что еще нужно мятущейся по волнам моря житейского душе, как не быть удерживаемой любовью в отеческих объятиях старца? Что еще хочет услышать ухо, как не тихое биение любящего сердца. Можно преодолеть все тяготы и лишения, зная, что есть на земле человек Божий, который может сказать такие слова и так помолиться за тебя». Господь Сам вас привел сюда. Вы понимаете ли, что это чудо? Огромная редкость такой дар – жить жизнью того человека, с которым разговариваешь. Батюшка обладал им в полной мере. Святые от грешных людей тем и отличаются, что проживают не одну, а тысячи жизней О своем возвращении в лоно Православной Церкви под руководством и молитвенным покровом отца Иоанна рассказывает художник Геннадий Усачев[82], ставший монахом Михаилом. «Мы познакомились с отцом Иоанном в 1970 году. Ни о Боге, ни о том, что Он – источник жизни, мы с друзьями не задумывались. Всеми страстьми одержимые молодые художники, и было нам в ту пору чуть больше тридцати. Единственное, до чего смогли «дотянуться» в этом возрасте – до «духовной науки» Штейнера[83], которой мы и руководствовались. Мой друг Алексей Чухин[84] (позднее он станет священником) повстречал в Ярославле Татьяну Сергеевну Смирнову[85]. Выслушав его рассуждения о «духовности» Штейнера, она предложила ему поговорить на эту тему с отцом Владимиром Правдолюбовым, который жил в Касимове: «Хороший батюшка, не пожалеешь!» — 79 —
|