|
Позднее память отца Иоанна воскрешала те времена: «В послевоенное время народу в храмах на службах была тьма. Великим постом особенно храм был переполнен людьми, многие не могли войти, молились на улице. Начнешь службу в семь часов утра, а закончишь где-то в пятом часу. И все это время на ногах стоишь. По окончании входишь в алтарь, закрываешь завесу, в изнеможении опускаешься на стул и тотчас впадаешь в забытье. А уже через полчаса раздается звон к вечерней службе. Вскакиваешь как ни в чем не бывало, полный бодрости и сил. Будто и не стоял на ногах весь день. С благодарностью к Богу начинаешь вечернюю воскресную пассию. Вот тогда-то я и понял, что Господь дает силы для служения Ему… И живое рвение к служению ходатайствовало обо мне пред Богом и людьми как о духовнике, а в то послевоенное время это было очень ответственно, серьезно и даже опасно. Но я отдавался этому служению полностью». Не связанный никакими житейскими попечениями и земными привязанностями, отец Иоанн самоотверженно служил Богу и людям. Учился сам и учил прихожан, как жить, угождая Богу, как спасаться в мире греха. Покоряясь воле Божией и только ее познания желая, он учил этому и тех, кто внимал его слову и примеру его жизни. В 1946 году мечта отца Иоанна о монашестве неожиданно стала близка к воплощению. Он стал насельником готовящейся к открытию Троице-Сергиевой Лавры[23]. Ее наместник архимандрит Гурий (Егоров)[24] высказал свое желание видеть отца Иоанна первым постриженником и даже имя определил ему – Сергий. Так хотел наместник, этого желал и отец Иоанн. Счастье солнышком засветилось в его душе. Но было это счастье непродолжительным. Через полгода Божие веление указом митрополита Николая возвратило его на прежний приход, в мир. Отец Иоанн уже знал сугубые трудности жизни монаха в миру, а теперь он должен был возвратиться из обетованной земли, от вожделенного и радостного монастырского послушания в страну, где волч- 40 цы и терния ежедневно ранят душу и истязают сердце. Сердце оплакало свою мечту, но вскоре смирилось. С этого момента отец Иоанн даже в помыслах решил не желать своего, но беззаветно следовать воле Божией. Что пережил отец Иоанн в горниле этого болезненного искушения, знал только он. Но позднее своим духовным чадам он скажет: «Я знаю тяжесть брани духовной не по книгам». А Господь Своей милостью не замедлил утешить смирившегося послушника. Ему было определено учиться экстерном в Духовной академии[25] в уделе преподобного Сергия. Утешение это пришло неожиданно по несокрушимой власти Божией. Это окончательно утвердило отца Иоанна в мысли, что только Господь знает его путь ко благу. Три года в академии, кроме радости от учебы, даровали ему утешение в дружбе с монашествующими. Общаясь с Павлом Голубцовым[26], с Анатолием Мельниковым[27], с Константином Нечаевым[28], с отцом Сергием Орловым[29], отец Иоанн и сам чувствовал себя монахом. Мечта опять получила право на жизнь: «Хочу быть монахом! Буду, буду монахом!» — 17 —
|