|
- Почему молчите? - ?! - Молчите, говорю, почему? Ведь вижу, что понравился. - Кто? - Какие вы, писатели, в реальной жизни бестолковые! Самогон, кто же еще? - Понравился. - Я же говорила… Тогда почему не спрашиваете? - Господи, о чем? - О рецепте. Меня все спрашивают, а я никому не даю. А для вас сделаю исключение. Разумеется, я спросил у женщины, каков же рецепт такого чудесного самогона. Уже через минуту понимаю, что передо мной настоящий поэт этого напитка. Она с таким упоением стала рассказывать, сколько нужно добавить лаврового листа, ванили и чего-то там еще, что я успел подать знак прокурору, и тот быстренько разлил содержимое бутылки на всех. Я был спасен. Прошел год. Я снова в Брейтово. День города. Думаю, вам не надо объяснять, что происходит в такие дни. Толпы людей вокруг, гремит музыка, люди торгуют, покупают, развлекаются… Я несколько рассеян – не люблю толпу, да и выступать скоро. Вдруг каким-то боковым зрением вижу, как в моем направлении, рассекая людское море столь же уверенно, как ледокол крушит лед, движется женщина. Лицо до боли знакомое. Где я мог ее видеть? - Арсений Васильевич, приехали? Вот утешили, так утешили! И я мгновенно все вспомнил. В руках женщины все та же огромная клеенчатая сумка. Мы мило беседуем, как вдруг она спохватывается: - Что это я стою? Я же вам заказ принесла. - Какой заказ? - Не какой, а чей. Ваш. - Мой? - Ох, уж эти писатели! Сами же просили… И с этими словами женщина полезла в свою бездонную сумку, долго там чем-то шуршала, а потом достала… Вы догадались, друзья, что она достала? - Бутылку самогона! – ответил писателю дружный женский хор. Только Татьяна Ивановна что-то писала на салфетке. Когда смех утих, она подняла глаза на писателя: - Арсений Васильевич, простите, можно уточнить: лавровый лист – правильно? Ваниль… А что еще? *** Писатель попытался открыть глаза. Сначала открылся один. Сознание возвращалось маленькими порциями. Сначала он не мог понять, где находится, потом до него дошло, что лежит на постели в келье. Странно, а почему стены в комнате абсолютно круглые? Ах, да, это же башня! Ныла нога, болело плечо… Точно, вчера он, поднимаясь по витой лестнице, вновь наступил на больную ногу и рухнул вниз. Слав Богу, что успел подняться не очень высоко. А что это на столе? Неужели заботливая матушка Евфалия принесла чай? Нет, это не чай. А что же? Рассол! Огуречный. Спасительница… Самое то. Открылся и второй глаз. Писатель осмотрел келью. Все скромно и чистенько. Обстановки по-минимуму. Стол. Стул. Рукомойник для умывания, под ним табурет с тазом. Маленькое оконце. Пахнет свежеструганным деревом. Чуть правее окна – большая икона на стене. Богородица с младенцем на руках. Оба смотрят на него, писателя. Почему Они так укоризненно смотрят? — 27 —
|