|
Сначала мы отправились в Наньхуаси, храм шестого патриарха чань, Хуэйнэна, к которому восходят все нынешние линии передачи дзэн. Именно здесь Хуэй-нэн спросил молодого монаха Хуэйдзяна: «Что есть эта вещь и как она здесь возникла?», – таким образом положив начало вопроса «Что это?», который я почти четыре года задавал себе в Корее. Наньхуа был потрепан временем, но в удивительно хорошем состоянии. Здесь жили около пятидесяти монахов в длинных, изодранных черных рясах. Идущие непрекращающимся потоком миряне распевали мантры и подносили благовония святыням. Нетленное тело Хуэйнэна в сидящей позе, покрытое блестящим черным лаком, с одним вытаращенным глазом, который смотрел искоса вниз на нас, все еще располагалось в Зале Патриархов в задней части храма. Мы сели в автобус до близлежащего монастыря одного из последних великих мастеров чань династии Тан – Юньмэня. Юньмэнь прославился своим дзэном «одного слова». Когда его спросили: «Какое самое высшее учение Будды?» – он ответил: «Правильное утверждение». В другой раз он ответил: «Пирожок». Я восхищался его прямотой. Монастырь лежал в значительной степени в руинах. Когда мы пробирались по обвалившейся каменной кладке, было ясно, что его разграбили и разрушили. Разбитый колокол и фрагменты большого металлического Будды были с уважением помещены на небольшом расчищенном участке, но во всем остальном место казалось полностью заброшенным. Затем в полуразрушенном дверном проеме появился пожилой монах. Он представился досточтимым Фо Юанем, наставником. Его совершенно не смущали разрушения, и он повел нас на экскурсию по валунам, показывая, где были святыни, зал для медитации и кельи монахов, как если бы их физическое отсутствие было только временным неудобством. Досточтимый Фо Юань посоветовал нам посетить Ченьдзю-си, монастырь на горе Юнь-чю в провинции Цзянси, недалеко от города Наньчана. Автобус довез нас до глухой деревни. Местные жители показали на затянутую туманом гору и сказали нам, что это и есть место, где жили монахи. Когда мы поднимались по окруженной бамбуком дороге, взбирающейся по склону, начал падать снег. Позади нас плелся фургон, полный улыбающихся монахов, которые предложили нам подняться на вершину, где лежал монастырь, окруженный пахотным полями. Будучи стертым с лица земли в 1960-х, Ченьдзю-си был теперь совершенно новым комплексом богато украшенных зданий и храмов, некоторые из которых все еще находились на стадии строительства. Нас отвели к мастеру чань досточтимому Лан Яо. Это был высокий, почтенный человек, сурово предложивший нам следовать за ним. Он повел нас через низкий дверной проем в затемненное помещение. Когда наши глаза привыкли к сумраку, мы увидели приблизительно сорок монахов, сидевших в медитации на высокой платформе из грубой древесины, которой были отделаны и стены зала. Это были старики, небритые, высохшие, одетые в заплатанные платья и рясы. Некоторые потягивали чай из чаш. Угостив нас бульоном из грубого риса и грибов, монахи отвезли нас на фургоне до ближайшей железнодорожной станции с краткой остановкой в отделении полиции, где мы дали объяснение по поводу целей нашего приезда. Монахи нервничали. Они могли получить выговор или того хуже, если бы позволили нам остаться у них еще подольше. — 62 —
|